Лесные солдаты - стр. 12
– На заставу, Ломоносов, куда же ещё? Куда мы не отвезли с вами пограничные столбы.
– Там сейчас могут быть немцы. Не думаю, что они оставили заставу в покое.
Чердынцев не сдержался, усмехнулся:
– Молодец, боец! Настоящий полководец. Зришь в корень.
Маленький боец ещё раз повернул на огне самодельный шампур и протянул «шашлык» Чердынцеву.
– Угощайтесь, товарищ лейтенант! – шумно потянул ноздрями. – Чувствуете, какой дух? А?
– Дух знатный, это верно, – лейтенант снова насторожился, покрутил головой. – Не нравится мне это место, Ломоносов. Надо уходить отсюда.
– Почему, товарищ лейтенант? Тихо тут, спокойно… Птицы галдят. Солнышко светит. Хорошо!
– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, Ломоносов. Прихлопнут нас здесь, как двух раздобревших на солнце мух – даже в сторону отползти не успеем.
– Значит, всё-таки война… – печальным голосом взялся за старое маленький боец.
Чердынцев никак не отозвался на это, глянул вверх – под облаками негромко тянул свою песню авиационный мотор. Наш самолёт это или не наш?
Далеко в воздушной глубине, за рисунчатыми сосновыми макушками проплыл хорошо освещённый солнцем силуэт самолёта. Крылья его были украшены крестами. Немец.
– Похоже, вы правы, Ломоносов, – сказал лейтенант, – это война.
Застава номер шесть располагалась на берегу тихого рыбного озера с выкошенными под нуль берегами, чтобы был лучше обзор. Здание заставы было наскоро собрано из щитов, сшито на живую нитку, также наспех была сколочена и наблюдательная вышка, стоявшая чуть в стороне, примерно в пятидесяти метрах от основного помещения, в котором, как понял Чердынцев, располагались канцелярия, кабинет начальника, оружейная комната и подсобные помещения.
На вышке, свесив руки вниз, на ступеньки лестницы, лежал убитый пограничник. Ещё один пограничник – сильный, мускулистый, в белой нательной рубахе, лежал рядом с канцелярией, на присыпанной жёлтым песком дорожке. Судя по позе, был убит, когда бежал к огневой точке, оборудованной около озера и обнесённой невысоким плотным бруствером. У входа в щитовой дом стоял бронетранспортёр с заглушенным мотором и вымазанными жирной рыжей грязью передними колёсами и гусеницами – вместо задних колёс у него стояли гусеницы, такая машина могла пробиться сквозь любые топи и таранить любые препятствия. Из ветрового окна торчал ствол пулемёта, забранный в кожух, похожий на пожарную кишку, дверцы бронетранспортёра были открыты.
– Вот хорошо было бы, товарищ лейтенант, захватить эту машинёнку, – горячо зашептал Ломоносов, – ох и показали бы мы тогда немцам кузькину мать!