Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья - стр. 1

«…Хорошо помню старый, дачный Лесной – деревянный, резной, в основном двухэтажный, с разноцветными стеклами в верандах, с крышами, украшенными башенками, со всевозможными декоративными затеями из дерева и кирпича, с „парадными“ и „черными“ входами в дома, с крылечками под козырьком, который подпирался резными деревянными столбиками, с деревянными скамьями внутри крыльца», – с трогательной ностальгией пишет Надежда Васильевна Сидорова, один из авторов этой книги.

Пожалуй, и я могу припомнить такой Лесной, хотя никогда не жил там, но бывал много, начиная еще с довоенного детства. Помню, как было объявлено однажды, что завтра мы едем в Лесной – в гости к одному из дальних родственников. Я невольно озадачился: Лесной – что это такое? Есть прилагательное, а где же существительное? Если оно подразумевается, то какое: поселок? Городок? Квартал? «Нет, просто Лесной», – отвечали мне. Не помогло и разъяснение, что там издавна находится Лесной институт, позднее названный Лесотехнической академией: ведь не в институте же, не в академии обитает наш родственник!

Вот так, исподволь, стало складываться представление о Лесном, как о чем-то необычном, особенном в нашем городе. И дальнейшее близкое знакомство это вполне подтвердило. Это был город – и в то же время загород, пригород. На его зеленых улицах можно было встретить своеобразные, порой причудливые постройки, часть их упоминается на страницах предлагаемой читателю книги: «дом с павлином», «китайская дача». К домам примыкали сады и огороды, многие – о том свидетельствуют авторы книги – держали коз, а то и коров. «Справа от нашего дома был свинарник», «а перед домом был сад, утопающий в сирени, с мраморным фонтаном», – вспоминает в своем письме Наталья Брызжева, ныне живущая в австралийском Сиднее. Навестив как-то в студенческие годы свою университетскую однокашницу Галину Кравченко (тоже одного из авторов и составителей нынешней книги), я застал ее в саду возле дома, срезающей свежие цветы для букета. В зеленых дворах дети играли в почти забытые ныне игры: рюхи, крокет, штандер (к слову сказать, название этой игры с маленьким резиновым мячиком всегда занимало меня: уж не от польского ли «штандар» – «знамя» – оно происходит каким-то образом?).

В колоритную стихию лесновского «дачного модерна» на удивление органично вписывались образцы архитектурного конструктивизма. Здесь оставили свой след выдающиеся зодчие советского времени: А.С. Никольский, Н.А. Троцкий.

Появились знаменитая «круглая баня», поликлиника, школа с куполом астрономической обсерватории на крыше (Первая средняя образцово-показательная, в дальнейшем школа № 102) – сейчас это здание занимает ВНИИ телевидения, а в летние месяцы послевоенного 1946 года там размещался пионерский лагерь, где и мне довелось провести целый месяц.

Не скажу, что этот месяц был идиллическим: ребята в тот голодноватый год подобрались довольно-таки разбойные. Кормили нас прилично, но чувство голода не проходило. И все-таки даже в ту нелегкую пору пребывание в Лесном оставило незабываемое впечатление: игры, прогулки, купание в озере, образовавшемся на месте песчаного карьера, восторженное – впервые в жизни! – наблюдение за взлетом и посадкой самолетов и даже прыжками парашютистов на близлежащем, ныне давно уже не существующем аэродроме…

При всем своем полусельском облике (сады-огороды, козы, коровы) Лесной был, как свидетельствуют авторы книги, своего рода интеллектуальным заповедником: два высших учебных заведения мирового класса – Политехнический институт и Лесотехническая академия – во многом определяли его атмосферу.

Читатель найдет на страницах настоящего издания немало имен живших здесь выдающихся ученых и педагогов, узнает об их судьбах, порой уводивших далеко от родных кленов и акаций. Без этого «человеческого фактора» история Лесного была бы не то что неполной – немыслимой.

Особо следует отметить роль Лесного в отечественной литературе. Вот несколько разрозненных фактов. В начале восьмидесятых годов девятнадцатого века где-то здесь помещалась редакция журнала «Полярная звезда». От знаменитого одноименного альманаха декабристов он был весьма далек не только во времени: издатель новой «Полярной звезды» Салиас (Е.А. Салиас-де Турнемир, 1840/42—1908) слыл отъявленным реакционером. Что и дало повод злоязычному поэту-сатирику Дмитрию Минаеву (1835–1889) сочинить в 1881 году балладу под названием «Заговор в Лесном». Далекая по тем временам петербургская окраина выглядела в ней весьма устрашающе: