Лесная ведунья. Книга третья - стр. 14
– Кхе-кхе, – закашлялась я, рукой дым разгоняя.
– Исссправил, – прошипел леший, пламя гася, да дерево обугленное наращивая.
А я на это дело посмотрела, вздохнула, охранябушку добрым словом поминая, и перевернула блюдце серебряное – да только не было там уже никого, одна пустая, холодная, меня растерянную отразившая серебряная поверхность. И грустно так стало.
– Твое платье, – сказал аспид, – и туфельки.
И сложил все аккуратно на кровать мою.
– Благодарствую, – ответила рассеянно.
За окном гремел пир веселый, пели песни заунывные и заувойные волкодлаки, подпевали им бадзуллы, что-то вставляли со смехом вампиры – веселилась и пировала нечисть почтенная, им, в отличие от меня, сегодня не воевать.
– Ты на пир иди, господин Аедан, – посоветовала, заклинание читая про себя, – об одном лишь прошу – в вине меру знай сегодня, коли лешенька да Водя не справятся, твоя помощь понадобится мне.
И выпрямился аспид, хотя навроде и так ровно стоял, на меня поглядел глазами змеиными, да и спросил:
– А что ты делать собралась, хозяйка лесная?
Но ответила ему не я, леший ответил:
– А ты, аспид уважаемый, что на опушке яра Гиблого будучи парубком безусым делал-то?
Медленно аспид голову повернул, странно так на лешиньку поглядел, весьма странно, словно убить его прямо сейчас готов и всколыхнулась в нем эта злоба страшная, я аж побледнела, да только… как всколыхнулась, так и схлынула, и ответил Аедан сквозь зубы:
– Не я.
Леший на меня посмотрел. Я на него, ему и сказала:
– Не он, говорила же тебе.
Но друг верный на своем стоял:
– Говорила, да опосля подумала, и к выводу пришла, что прав я.
– Да, была мысль такая, – согласилась я, – только господин Аедан сейчас в такую ярость пришел, что одно могу тебе сказать – был бы там он, да еще парубком нервнонеустойчивым, он бы не боль свою отпустил, а весь яр сжег к чертям гулящим.
Тут и аспид и леший так на меня посмотрели, что даже неудобно как-то стало.
– В ярость пришел? – переспросил лешенька.
– Боль отпустил? – в свою очередь вопросил аспид.
Объясняй им все теперь. Вздохнула я, поднялась величественно, да и высказала:
– Лешенька, месяц высоко, пора нам. Аспидушка, я тебя уважаю, силу твою признаю, авторитет тоже, но коли еще раз на лешего моего взглядом таким поглядишь, вышвырну из моего леса заповедного не задумываясь. Понял меня?
Видать не понял. Застыл, глаза сверкают, зубы едва не скрежещут, от самого такая сила исходит странная.
– Охолонись! – потребовала я.
И заметалась по избе, собираясь.
Многое приготовить надобно было – веник ромашковый, веник мятный, да веник дубовый. Окромя еще плошку деревянную, нож костяной ритуальный, да бинт, в свое время в спирту можжевеловом вымоченный. Пока бегала, волосы в косу кое-как приладила, но как собрала все, да обуваться стала, опали на лицо растрепанными прядями, чуть не упала нагнувшись, хорошо аспид придержал. Леший не мог – он держал веники травяные, и плошку, и бинт в плошке, хорошо хоть нож костяной я уже в ножны уместила да на пояс повесила.