Лесная банда - стр. 30
Дежурный стоял у входа и терпеливо дожидался ответа начальника управления.
– Кажется, самый старший из них Петренко? – спросил полковник Михайлов, вспомнив кряжистого пятидесятилетнего крестьянина с длинными, отвислыми едва ли не до самых плеч усами.
– Он самый, товарищ полковник.
– Приведите его, – потребовал Михайлов.
Борис Петренко был наиболее зажиточным крестьянином и пользовался в округе значительным уважением.
– Есть, – ответил дежурный и вышел из кабинета.
Через несколько минут в сопровождении двух рядовых ГБ в кабинет доставили крепкого степенного седоватого мужичка. Выглядел вошедший спокойно, если не сказать что невозмутимо. Напускным равнодушием подчеркивал, что ни вооруженное сопровождение, ни толстые стены камеры к нему не имеют никакого отношения. Он труженик и пахарь и, несмотря на произошедшее недоразумение, со всем пиететом относится к представителям советской власти.
Добродушно, как сделал бы на его месте всякий законопослушный гражданин, широко и обезоруживающе улыбнулся. Вот только он был не так прост, как хотел выглядеть; под ладной, располагающей к себе личиной скрывалась бронированная плита, расшибить которую будет непросто.
– Садитесь, – показал полковник на стул, стоявший с противоположной стороны стола. – Вы что-то хотели мне сообщить?
– Кое-что удалось вспомнить, – неопределенно произнес крестьянин, присаживаясь на стул, вдруг сделавшись невероятно серьезным.
– Прозрение, значит, пришло?
– Пришло, – легко согласился Петренко.
– Рассказывайте, – потребовал Михайлов. – Только покороче, я сейчас очень занят.
– Бачив я их, – энергично закачал головой подозреваемый.
– Кого бачив?
– Ну хто того… голову нашего убив.
– Сколько их было? – отложил ручку в сторону Михайлов.
Старался не раздражаться, видел, что Петренко примеряет на себя очередную маску. Вот только все это уже известно. Проходили.
– Трое, – уверенно произнес Петренко.
– Три человека убили всю семью? – с сомнением покачал головой Алексей Никифорович. – Вся хата была истоптана, следов там много было! Думаю, не менее пяти человек.
– Точно, пять! – хлопнул себя ладонью по лбу Борис Петренко. – Як же я забув-то. Двое ще на углу стояли. Потом в дом увийшли.
Более честное лицо трудно было представить. Именно такие канонические лики с христианским смирением в глазах предпочитают писать богомазы.
Полковник Михайлов едва сдержался, чтобы не усмехнуться. Все ложь! В действительности в дом вошли восемь человек, что без особого труда установили эксперты. У пятерых были немецкие сапоги – две пары офицерских и три пары солдатских, остальные были обуты в кирзовые сапоги, какие носят красноармейцы.