Лэшер - стр. 111

Узкая улочка, по которой он шел, была пешеходной. Возвращаясь с работы, по ней прогуливались под ручку, как это принято в Риме, симпатичные девушки. Юрий порядком проголодался – воздушной кукурузой долго сыт не будешь – и уже начал подумывать о том, чтобы зайти в один из ближайших ресторанов. А почему бы и нет? Он мог попросить столик для себя и своей мамы, потом, для убедительности выждав некоторое время, сделать заказ и при этом как-нибудь показать официанту, что у него в бумажнике достаточно денег, чтобы расплатиться. Пусть думает, что он из богатой семьи.

Выкинув сигареты и слизнув оставшуюся на губах от воздушной кукурузы соль, Юрий собирался более тщательно обдумать перспективу этой затеи, как вдруг его внимание привлек один молодой человек, который сидел за столиком в кафе, склонив голову над полупустым стаканом и графином вина. На вид ему можно было дать двадцать с небольшим. У него были длинные взлохмаченные волосы, однако это не ввело Юрия в заблуждение. Дело в том, что ему сразу бросился в глаза великолепной работы костюм, который явно выдавал в незнакомце американца. Но не хиппи без гроша в кармане, а вполне состоятельного молодого человека. К тому же перед ним на столе лежали весьма дорогой японский фотоаппарат, записная книжка и чемоданчик. Он пытался что-то записать в обтянутый кожей блокнот, но каждый раз, когда брал ручку и заносил в него несколько слов, его начинал сотрясать жуткий кашель – такой же, как мучил мать Юрия во время их последней поездки. При каждом приступе лицо незнакомца искажала гримаса боли и глаза его невольно закрывались, а когда открывались вновь, то выражали откровенное недоумение. Казалось, он никак не мог понять, как такая ординарная вещь, как кашель, может приносить столько страданий.

Юрий наблюдал за ним со стороны. Помимо того что молодого человека бил кашель, он еще изрядно продрог и был мертвецки пьян. Это обстоятельство слегка оттолкнуло Юрия. Он сразу вспомнил своих хозяев-цыган, которые практически никогда не просыхали от выпивки. По складу своего характера он не любил одурманивать себя алкоголем. Очевидно, Юрий пошел в мать, единственным пристрастием которой, насколько он помнил, был черный кофе.

Но, несмотря на то что молодой незнакомец не вязал лыка, что-то в нем все же привлекало внимание Юрия. Возможно, его беспомощность, молодость и отчаяние. Мужчина вновь попытался что-то записать в блокноте, потом огляделся по сторонам, – очевидно, краем своего замутненного сознания он понимал, что уже наступил вечер и нужно подыскать себе более теплое местечко. Затем он поднял стакан с темно-красным вином и медленно его осушил, но не успел выпрямиться, как вновь зашелся очередным приступом кашля. Не в силах удержать вертикальное положение, он тяжело откинулся на спинку металлического кресла.