Лес тысячи фонариков - стр. 7
Она поспешно, как будто книга жгла ей пальцы, сунула ее обратно в руки Сифэн.
– Нин, не пора ли тебе идти спать?
Пока Нин складывала свою работу и зажигала красные сальные свечи, Сифэн не спускала глаз с тетки. Она не отдавала себе отчета, что солнце уже зашло, до тех пор пока свет от свечей не принес облегчение уставшим от работы в сумерках глазам.
– Гума, скажите, стихи вам о чем-то напомнили? – спросила она, как только Нин ушла.
Ее тетка часто говорила о прошлом – в основном, чтобы пожаловаться, что ее прежнее богатство сменилось теперь бедностью, – но сестру свою она почти никогда не упоминала. Единственное, что Сифэн знала о своей матери и что ей было рассказано лишь однажды, – это что Минчжу была красивая, но безмозглая: попала в беду, забеременев от знатного человека, и была им оставлена. Напряженное выражние лица Гумы наводило на мысль, что она сейчас думает о сестре, однако когда женщина наконец заговорила, то даже не упомянула о ней.
– Я знаю эти стихи. Их мне… рассказали много лет тому назад.
Она облизнула пересохшие губы, взгляд ее, перебегавший с книги на племянницу и обратно, был исполнен ужаса.
Всего два раза в жизни Сифэн приходилось видеть ее в таком состоянии: однажды, когда Гума, приковыляв домой, стала в исступлении безо всяких объяснений спешно закрывать все окна и двери, и в другой раз, когда в ночном кошмаре ей привиделись извивающиеся черные змеи.
В комнате повисло долгое молчание.
– Пора идти гадать на картах, – произнесла наконец Гума.
2
На верхнем этаже дома была еще одна комната, они о ней никогда не упоминали. Когда-то здесь хранились важные инструменты: чаны для приготовления красителей, бамбуковые прищепки для сушки тканей, коробки с иголками, нитками и ножницами. Гума однажды с горечью заметила, что ее родители, наверное, в гробу переворачиваются оттого, что она превратила эту комнату в храм своего тайного искусства.
В недалеком прошлом члены семейства Хоу были искусными мастерами, обладавшими редчайшим талантом, – к ним съезжались заказчики со всего континента Фэн Лу. Обитатели пустыни преодолевали огромные расстояния, чтобы доставить тонкие как паутина шелковые нити, из которых они ткали прозрачные вуали. Охотники спускались с гор, привозя с собой меха, предназначавшиеся для оторочки капюшонов и плащей; они рассказывали истории об удивительных существах, о которых живший на равнинах люд слыхал только из легенд.
О портных из семьи Хоу ходили всякие фантастические слухи: дескать, своими стежками они могут пришить к одежде удачу и благосклонность судьбы, если заказчик им щедро заплатит, ну а скупердяйке отомстят, наслав на нее неукротимый зуд, заячью губу у первенца или ревнивого мужа. Родители Гумы молчаливо поощряли эти слухи, благодаря которым у них всегда хватало средств на праздничные застолья и на уроки музыки для дочерей, однако, если их спрашивали напрямую, все опровергали. Подобные способности могли довести их до беды, особенно если учесть, что некоторые члены рода в прошлом подвергались казни и за меньшие прегрешения. Столетиями члены семьи Хоу, как проклятие, несли в своей крови магическую силу, и лишь несколько последних поколений усилием воли и строжайшей дисциплиной сумели подавить в себе колдовскую сущность.