Лес теней - стр. 40
В папке убийства, фотографии. Раны, вскрытия – крупным планом. Море крови. Давид перестал владеть собой.
– Но… это… похоже… на настоящие фотографии сцен убийств! Здесь… заключения экспертиз, вскрытий! Даже результаты вскрытия самого Тони Бурна!
Он поднял голову, потом снова погрузился в бумаги, перелистывая страницы одна за другой… множество документов того времени.
– Это же… Да это же записи сеансов психоанализа Па… Палача! А… Но как?..
Ноги у него вдруг стали ватными, и он опустился на стул.
– Ваша подпись! Ваша, Артура Дофра! Вы были… психологом! Его психологом! Вот почему вы так досконально знаете его историю! В деталях! Тони Бурн приходил к вам на консультации до того, как совершить убийства!
– Нет, не до, а во время… – выдохнул Дофр. – Во время убийств…
– Что? Во время?
– Сеансы продолжались до того дня, когда со мной произошел несчастный случай, после которого моя жизнь остановилась. У меня не осталось аудиозаписей, полиция все забрала. Остались только расшифровки тех записей, мне удалось вырвать их из лап легавых, а еще… еще разные вещи, за которые я дорого заплатил. Ты держишь в руках одно из самых конфиденциальных и скандальных дел за последние тридцать лет…
Давид потрогал свой шрам – крохотный бумеранг.
– Личный психолог, – повторял он. – Личный психолог… Но как же…
Ему не удавалось собраться с мыслями добрых десять секунд.
– Об этом никогда не говорили! Ни пресса, ни правосудие! А книги! Ни в одной, абсолютно нигде нет вашего имени! Этого не может быть!
– Может, может, и я этому живое подтверждение.
Давид понял, что скрипит зубами. Что за призрак ему явился?
– Сложно поверить, да? Но нужно вспомнить социальную и политическую обстановку того времени, – объяснял Дофр. Голос у него снова звучал спокойно. – Конец семидесятых годов. Все обсуждают смертную казнь. В Европе проводятся многочисленные конференции под эгидой Amnesty International[10]. Валери Жискар д’Эстен[11] выступает против высшей меры наказания, но и народ шумит, требует наказания убийцам. В семьдесят первом Бюффе и Бонтем убивают заложников, Рануччи в семьдесят четвертом кончает девочку, и чаша весов клонится в сторону народа. В семьдесят седьмом Патрик Анри получает за убийство ребенка пожизненное, и накал растет. Создаются группы давления, в них входят самые высокопоставленные политики. Прокуроры, министры и даже министр юстиции. Д’Эстен мечется между своими политическими лозунгами и этими влиятельными особами, которые приказывают ему следовать мнению избирателей…
Дофр промокнул лоб носовым платком: