Лес душ - стр. 34
– Ты защищалась, – говорит она.
Удивительно, как после того, что случилось с ней, она по-прежнему думает только о том, чтобы успокоить меня. Я обучалась под покровительством Кендары четыре года. Тень является шпионом и наемным убийцей. В конечном итоге мне бы все равно пришлось отнять чью-то жизнь. Я понимаю, что мне следует больше волноваться о том, с какой легкостью мне удалось убить того шамана, но как я могу о нем вообще думать, когда Саенго погибла на моих глазах? Она была мертва, а теперь снова жива, и я понятия не имею, как свыкнуться с этой мыслью. Или вообще хоть с одной из мыслей о том, что недавно произошло.
– Прости, – мое горло все еще болит из-за едкого дыма в чайном домике. – Я должна была лучше тебя защищать.
Саенго двигается, сменяя позу и оказываясь на коленях, лицом к лицу со мной, ее глаза наполнены уверенным блеском. Это уже куда лучше, чем тот потерянный и испуганный взгляд, с которым она таращилась на меня, когда я только пришла в себя.
– Ты отреагировала на угрозу, которую представляли шаманы, именно таким образом, каким и должна была. Так, как я от тебя и ожидала, – говорит она. Я хмурюсь, но она все равно продолжает говорить то, что намеревалась сказать: – Когда ты сражаешься, ты… ты не сомневаешься, Сирша. Ты реагируешь. Опасность – она делает тебя смертельным оружием. Когда я увидела, как ты сражаешься с теми шаманами и с Джоньей…
Ее упоминание про Джонью меня слегка удивляет. Должно быть, она наблюдала сквозь языки пламени, как тот напал на меня.
– Я тогда вдруг поняла, Сирша, что же такого особенного увидела в тебе Кендара четыре года назад, когда выбрала тебя в качестве одного из своих учеников.
«Мою предрасположенность к жестокости и насилию?» – хочется спросить мне.
– Я не… – ее брови сдвигаются. – Я не такая. После всех наших тренировок в Гильдии, когда эти шаманы появились, чтобы убить нас, я просто застыла. Мне следовало помогать, а не наоборот.
– Ты жива. Это все, что имеет значение. – Я прочищаю горло, корчась от того, как оно пересохло. – Только вот как это получилось? – мой вопрос звучит не громче шепота, я боюсь, что, если заговорю хоть чуточку громче, все это может оказаться неправдой, просто сном.
Улыбка Саенго превращается в гримасу, прежде чем увянуть и исчезнуть полностью. Съежившись и втянув шею в плечи, она дотрагивается до собственной груди, кладет руку точно поверх сердца, куда угодил кинжал. Я осторожно отодвигаю ее пальцы. Ее рубашка разорвана на этом самом месте, а края ткани потемнели от засохшей крови. Аккуратно я двигаюсь пальцами сквозь прорез на ткани и касаюсь ее кожи в центре груди. Все цело. Нет ничего, кроме тонкой полоски шрама, точно рана очень старая и давно зажившая.