Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - стр. 4
– Вы, корнет, не родич ли тому Лермонтову, что стихи пишет?
Михаил улыбнулся.
– Это я и есть.
Поливанов ахнул.
– Да неужто? Вот ведь как бывает – не гадал, не чаял… Разрешите руку вашу пожать?
– Сделайте одолжение, сударь.
– А когда барон Розен обещал вернуться? – спросил Егор.
– К вечеру, должно быть. Я доложу.
– Доложи, голубчик, очень нас обяжешь. Мы пока пойдем пообедаем. Коли что – так пришли за нами кого-нибудь.
– Так и быть, пришлю.
И действительно: только заказали вина и холодных закусок, как примчался из штаба вестовой.
– Стало быть, велели господам офицерам тотчас же прибыть.
Выругавшись по матушке, приказали половому придержать заказ и пошли к начальству.
Генерал-лейтенант Розен[1], по происхождению из Эстляндии, был мужчина маленький, но надменный и неласковый, как Наполеон; смотрел на всех собеседников снизу вверх, словно сверху вниз. Покивав на приветствия прибывшего Лермонтова и пробежав глазами его документы, выразил неудовольствие:
– Что-то вы подзадержались в пути, корнет. Целая неделя по Военно-Грузинской дороге – не долго ли?
– Каюсь, ваше превосходительство: был заворожен здешними красотами и не мог себя заставить тронуться то с того, то с иного места, прежде чем не сделать картинку карандашом или маслом.
– О, так вы не только поэт, но и художник? – спросил Розен, впрочем, не без насмешки в голосе.
Михаил ответил серьезно:
– Я не льщу себе столь высокими прозвищами. Не художник и не поэт, но военный, пишущий стихи и картины.
– Этак лучше. Отправляйтесь, господин военный, в собственную часть и побыстрее. Ваш Нижегородский драгунский полк скоро должен выступить в сторону Тифлиса, чтоб принять участие в смотре на Дидубийском поле.
Лермонтов молчал. У барона вопросительно поднялась кверху бровь.
– Что-то вам неясно, корнет?
– Так точно, ваше превосходительство. Есть ли мне резон ехать ныне в Кахетию, коли полк прибудет вскоре сюда? Не логичней ли дожидаться его в Тифлисе?
Розен покраснел, в гневе сжал невзрослые кулачки и притопнул ногой:
– Подчиняться! Не рассуждать! – Грозно помахал он пальцем. – Логики не нужно. Нужно исполнять в точности приказы. Велено убыть в часть – стало быть, убывайте!
– Есть! – щелкнул каблуками Михаил.
– Можете идти. – И вдогонку снисходительно разрешил: – Дозволяю вам сутки отдохнуть. Но уж послезавтра с утра выехать обязаны.
– Слушаюсь!
Лермонтов вышел из кабинета главнокомандующего, тяжело отдуваясь. На немой вопрос брата повращал глазами: дескать, и осел же ваш барон Розен! Вслух же произнес:
– Это все пустое. Главное – свободен до послезавтра! Можно погулять!