Лепесток за лепестком - стр. 5
– Это правда, – ответила мне она. – Если бы не их «гастроли», то и этот дом оставался бы недостроенным «долгостроем». Так и стоял бы сейчас… Да, их разбирают, собирают, возят по всему миру в «чемодане». Они ведь не жалуются…Сейчас они зарабатывают нам на обустройство окружающей местности, так сказать.
Если бы вы только знали, какие огромные очереди выстраивают на них австралийцы! И, конечно же, японцы. Ведь все периодически видят «Парки юрского периода». Ну а японцы очень любят своих доморощенных «годзилл»… Диномания диноманов.
– Но это-то все еще бы ничего… – А что такое?
– В нашем доме творится что-то страшное, непонятное. Я даже боюсь думать об этом!..
А дальше – дальше нам пришлось разойтись… ибо всю ночь нас здесь держать никто не собирался. Дети, как пчелы, носилась от стенда к стенду. Студенты почтительно сникали над полюбившимися экспонатами. Да и я, на время забыв темный намек, отстраненно повисала над тридасной гигантской – раковиной древних морей, напоминающей окаменевший изгиб бедер, наблюдала ужасный череп перейазавра из Северо-Двинской галереи, лично созерцала горгонопий. А также ужасалась и потрясалась треугольным крокодилообразным черепом лабиринтодонта.
Всего не расскажешь. Но темный намек слегка загородил от меня даже самый великолепный и впечатляющий экспонат, стоящий в зале мезозоя, – гигантский скелет диплодока.
И мы вернулись в свой спальный район. Улеглась и я, флегматично размышляя о том, что динозавры – это всего лишь отряд. 800 родов… 1700 видов… И мне привиделся тяжелый, в прямом и переносном смысле, сон…
Сначала явилось слово: «сейсмозавр».
«Что это, ах, что это?» – суматошно думало мое сонное «я». Маленькое сонное «я». И опять над маленьким «я» нависло злое слово «сейсмозавр – сейсмозавр-р!». Из последних сил вопрошало в никуда мое исчезающе-малое «я»:
– Что есть сей сейсмозавр?
– Сейсмозавр – сотрясатель земли.
А потом приснилась некая отрядная песня, спетая грубыми, очень грубыми голосами:
И так повторялось на трех языках: русском, немецком, латинском.
…И вот осенью, когда волей-неволей надо оживать, «приба-рахляться» – от холодов спасаться, меня принесло-привело опять сюда, где, кажется, кончается мир, раздробляясь на мирки чудесных, умопомрачительных творений…
Я купила билет и вошла, «смело и упруго», и сразу заметила, что здесь, в тихом омуте дремлющей натуры, неотвратимо и необратимо, но «что-то не так»…