Леонид Леонов: подельник эпохи - стр. 60
Максим Леонов был осужден и приговорен к принудительным работам сроком на год. Посидел при старой власти, теперь попал под твердую руку новой.
В те дни ситуация в городе стала меняться: начались повальные аресты «бывших». По ночам на окраине города был слышен пулемет. Две-три очереди, тишина. Две-три очереди, тишина. Жители Архангельска скоро узнали, что это – расстрелы.
Любопытно, что многих людей из леоновского круга так и не тронули. Будто ни при чем остался Писахов, передававший вырученные от продажи картин деньги в помощь белым офицерам и лично изготавливавший флаги для частей Северной армии. Более того, вскоре у него начали проходить выставки картин.
А вот Горемыке, да, не везло.
Не повезло и матери леоновской знакомой Ксении Гемп – Надежде Михайловне Двойниковой. Она занималась примерно той же самой деятельностью, что и Максим Леонович: в частности, работала в «Архангельском патриотическом женском союзе», помогавшем раненым белогвардейцам. Сначала ее приговорили к расстрелу, затем приговор был изменен на десять лет принудительных работ.
Леониду без отца стало совсем худо: средств к проживанию не было почти никаких, хоть как-то выживали благодаря помощи брата Марии Матвеевны Чернышевой, архангельского ювелира. Стенная газета РОСТА едва кормила, да и, скорее всего, нервно было там работать, когда отец в тюрьме.
Заступничество рабочих Горемыке уже не помогало, хлопотать начали другие люди, но пока безрезультатно.
И еще эта стрельба ночами…
Леонов отправился то ли в губком, то ли в ревком и прямо спросил у кого-то из местного начальства: «Отца задержали, меня нет. Раз я на свободе – не дайте умереть с голода. Хочу работать».
А какая могла быть работа в Советской республике? Красная армия – вот самая главная работа.
«Ты у нас в Артиллерийской школе учился? – спросили у Леонова. – Нам артиллеристы нужны. Иди-ка ты повоюй».
Леонид оформляется как доброволец.
13 июня «Известия» Архангельского губернского ревкома и губкома отчитались об отправке на фронт второй партии коммунистов и добровольцев – отчет был в стихах: «Едет-едет из Архангельска,/ Едет смелый коммунар,/ И панам и гадам врангельским/ Нанести лихой удар».
Леонова определяют в артиллерийский дивизион.
Дорога лежала на Южный фронт.
Уже вдали от Архангельска нагнала Леонова добрая весть: отца освободили, полный срок ему отбывать не пришлось. За Максима Леоновича заступился Даниил Крептюков, тоже «народный» поэт, с которыми Леонов-старший столько возился. К счастью, Крептюков не только вирши слагал, но был еще и партийным секретарем в уезде.