Размер шрифта
-
+

Леонид Леонов: подельник эпохи - стр. 4

С середины двадцатых книги Леонова выходили почти ежегодно (кроме нескольких сложных лет накануне и во время войны) в течение семи десятилетий. Многие романы выдержали свыше двадцати переизданий. И книги эти многие годы имели своих благодарных читателей, Леонову присылали тысячи писем.

Произведения его переведены на все основные языки мира и многократно переизданы. Библиотека научных работ о Леонове – огромна, она в сотни раз превышает по объему написанное им и включает труды специалистов большинства европейских стран.

Влияние Леонова на всю русскую литературу глобально и не изучено во всей полноте.

Для одних Леонов был камертоном, по которому сверялось подлинное, значимое, важное. Другие, скажем, Владимир Набоков, сверяли по Леониду Леонову (и еще по Шолохову) свой успех. Известно, как вопиюще несправедливо оценивал Набоков и «Тихий Дон», и «Барсуки». Как ревновал, когда в один день состоялись премьеры спектаклей по пьесам Леонова и во МХАТе, и в Малом театре…

Ни тому, ни другому не дали Нобелевскую премию, хотя Владимир Набоков заслуживал ее безусловно, а Леонида Леонова Нобелевский комитет в качестве соискателя премии рассматривал трижды…

Впрочем, что мы всё о литературе и о литературе.

Понятно, что, по словам самого же Леонова, «биография писателя – это его романы»; но и о жизни его тоже есть что сказать.

Леонов прожил без малого век, и судьба его стоит вровень с этим страшным и небывалым столетием. В разные годы века он бывал и очарован, и оглушен, но никогда не был раздавлен и унижен настолько, чтобы опуститься до бесстыдства и подлости.

До последних дней он сохранил ясность рассудка: белый, сухой, как древнее дерево, старик, он многие годы строил свою «Пирамиду» и в девяносто лет, и в девяносто один год, и в девяносто два. Глаза стали слабеть – так он держал в памяти десятки телефонов своих редакторов и помощников.

Читая «Пирамиду» и памятуя о шутке сановитых Михалковых, понимаешь, кто тут на самом деле соображал.

Тем более смешно поминать имя того самонадеянного чудака, мимоходом сказавшего: «…хоть бы одна зараза ради разнообразия призналась, что выросла на Леониде Леонове».

Смешно оттого, что имя Леонова – самое неудачное из числа тех, что он мог бы выбрать для своего суесловного рассуждения. Те, кто Леонова называл своим учителем, – первые среди литераторов, ставших сутью и крепью литературы второй половины века.

Леонову посвятил Виктор Астафьев одну из первых своих повестей. Под благословляющим именем Леонова он начинал свой путь.

Учителем называл Виктор Астафьев Леонова, уже сам будучи стариком, хотя какие вроде бы в такие годы могут быть учителя! А вот могут…

Страница 4