Леонид Красин. Красный лорд - стр. 8
Полпредство оплатило ускоренную процедуру кремации, и уже вечером урну с прахом Красина доставили в порт, а 28-го она была в Берлине. Там снова был траурный митинг с толпами коммунистов и красными флагами, потом урну отвезли в советское полпредство, а вечером 29-го отправили на поезде в Москву. На пограничной станции Негорелое ее встретили представители Наркоминдела – старые знакомые покойного, дипломаты Борис Стомоняков и Яков Ганецкий. Тем же вечером в Большом театре состоялось траурное заседание, которое открыл красинский друг и секретарь ЦИК Енукидзе. Его сменил на трибуне председатель Совнаркома СССР Алексей Рыков, сказавший: «Тов. Красин представлял собой совершенно исключительную индивидуальность. Многогранность его личности сказывается хотя бы в том, что наряду с работой организатора боевых отрядов партии, организатора нелегальных типографий, он в то же время был и крупнейшим инженером, в европейском смысле этого слова. Как электротехник, тов. Красин был авторитетом не только для нас, но и далеко за пределами нашего государства. Он представлял собой человека такого масштаба, который поднимал тяжесть любой работы, возложенной на его плечи»[19].
За этими в общем-то справедливыми словами последовало явное мифотворчество, характерное для советского культа героев-революционеров: «Тов. Красин, сидя в тюрьме, успел за короткое время перевести на русский язык крупнейший труд немецкого ученого Курц Бернеса и немедленно по выходе из тюрьмы опубликовать его. <..> За несколько недель до смерти, когда подавляющее большинство врачей считало его болезнь совершенно неизлечимой, он все же неуклонно изучал новые вопросы техники в надежде на возможность продуктивной работы».
Первого декабря в 13.00 на Белорусский вокзал прибыл траурный поезд, который встречали представители правительства во главе с Енукидзе и Литвиновым. Вместе с приехавшими они, сменяя друг друга, понесли урну с прахом к Красной площади, где ее водрузили на катафалк перед Мавзолеем. Вся площадь была заполнена людьми, которых отделяли от места похорон шеренги красноармейцев. Снова состоялся митинг, где выступили «всесоюзный староста» Калинин и представитель Коминтерна болгарин Васил Коларов; на трибуне вместе с ними стояли Рыков, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян. Многие обратили внимание, что там не было ни Сталина, ни Каменева с Зиновьевым. Под гром салюта и звуки «Интернационала» урна была вложена в подготовленную заранее нишу в Кремлевской стене и заложена плитой черного мрамора с надписью «Леонид Борисович Красин».