Леонид Красин. Красный лорд - стр. 18
Между собой жили мы дружно, и в памяти почти совсем не осталось воспоминаний о ссорах; помню только, что один раз за столом были какие-то жесты вилками, и нам было обещано лишить нас этого орудия. И был еще второй случай, гораздо более серьезный: в первый приезд отца в Тюмень, когда нам было уже лет по 7–8, мы, должно быть, порядочно повздорили между собой и подрались, но только помню, что от мамы последовало серьезнейшее внушение; я помню ее строгое и огорченное лицо и категорическое заявление, что если мы и впредь будем себя вести так же, то ей таких детей не нужно и мы можем уходить на все четыре стороны; помню, как сильно мы приуныли, собрали себе узелки, вышли на крыльцо и стали совещаться, куда же нам теперь идти? Помню и радостное чувство, испытанное при последовавшем тут же возвращении в родительское лоно. Вообще, как просты и дружественны ни были отношения наши с отцом и матерью, мы все же инстинктивно понимали, что „шутки шутить“ с ними никак нельзя»[46].
Беззаботное детство Леонида кончилось в августе 1880 года, когда он впервые расстался с семьей и поехал учиться в открывшееся годом раньше в Тюмени Александровское реальное училище. Еще через год к нему присоединился Герман, и отец снял им комнату во флигеле у отставного чиновника Низовского. Первое время братья очень тосковали и каждые несколько дней писали общие письма семье – обращаясь к «маменьке», неизменно передавали приветы всем родным. Жаловались на трудности учебы: уроки длились чуть ли не до темноты, а потом приходилось еще делать домашнее задание. Сообщали о своих маленьких радостях и горестях, о событиях школьной жизни. По мере взросления письма становились всё более короткими, часто шутливыми, а «маменька» сменилась «мамиком» – так Красин, вообще любивший ласковые прозвища, называл Антонину Григорьевну всю оставшуюся жизнь (но звать отца «папиком» всё же не решался).
Новое учебное заведение было основано по инициативе генерал-губернатора Н. Казнакова на деньги местных купцов, один из которых, Масловский, даже предоставил училищу свой дом, пока для него год спустя не выстроили отдельное здание. В первые годы там обучались около 140 человек, учеба шла в 20 классах и специально оборудованных кабинетах; имелись гимнастический зал, физическая лаборатория и столярная мастерская. Обучение длилось шесть лет; реалисты изучали Закон Божий, русский и иностранные языки, математику, физику, географию, историю гражданскую и естественную, рисование и законоведение. Американский путешественник Джордж Кеннан (о нем мы еще вспомним), посетив училище, восторженно писал: «Такую школу едва ли где найдёшь в Европейской России, не говоря уже о Сибири; собственно, если поискать и подальше, то такую школу не найдешь даже в Соединенных Штатах»