Леонардо да Винчи. Избранные произведения - стр. 37

Анатомический рисунок женщины (W. An. I, 12)

Но если живопись – от науки, то и наука – от живописи. Не говоря уже о тех картинных, зрительно-живописных аналогиях, которые вплетаются в научное рассуждение, пример анатомических занятий Леонардо показывает особенно наглядно, как технические проблемы живописи перерастают в чисто научные, собственно анатомические проблемы. Леонардо не ограничивает себя кругом вопросов пластической анатомии, он смотрит вглубь человеческого организма, с тонкой наблюдательностью художника улавливает строение тех частей, которые абсолютно не нужны художнику, и воспроизводит их в своих рисунках. Неудивительно поэтому, что анатомические рисунки Леонардо неизмеримо выше его анатомических текстов, где ему приходится выдерживать борьбу с вековым наследием предрассудков и пробиваться сквозь толщу греческой, арабской и схоластической терминологии. Неудивительно также, что Леонардо с гордостью говорит о своих рисунках, суммировавших целые ряды наблюдений, и указывает на преимущества их по сравнению с неумелым анатомированием – он, превозносивший в других случаях непосредственное наблюдение над авторитетом и традицией (см. 411). Из этого особенно ясно видно, что «опыт» Леонардо отнюдь не предполагает tabulam rasam, что за этим словом скрывается тоже своего рода школа – школа практической эмпирии.

Гений Леонардо знал, что практика, хотя бы самая гениальная, требует обобщения, чтобы стать наукой. Отсюда пристальное изучение научного наследия предшественников. Круг чтения Леонардо был достаточно своеобразен, как явствует хотя бы из труда Сольми, посвященного источникам его рукописей. Книги, им читанные, в большинстве случаев отнюдь не входили в состав библиотеки рядового гуманиста, да и не всякого ученого его времени. Останавливаясь только на более крупных именах, мы видим здесь из древних – Аристотеля, Клеомеда, Птолемея, Страбона, Плутарха, Архимеда, Герона, Евклида, Галена, Витрувия, Плиния; из арабов – Авиценну, аль-Кинди, Табита ибн Курра; из средневековых европейских ученых – Альберта Великого, Альберта Саксонского, Витело, Пекама, Иордана Неморария, Винсента из Бовэ; упомянем, наконец, отдельно итальянцев – Пьетро д’Абано, Брунетто Латини, Биаджо Пелакани, Альберти, не говоря уже о современниках – Тосканелли, Фацио Кардано, Пачоли и др., с которыми Леонардо общался лично.

Вполне прав Сольми, указывая, что заметки Леонардо – не только плод самостоятельных изысканий художника и ученого, но и след разнообразных его чтений. Леонардо усердно посещал флорентийские библиотеки (Сан-Марко, Сан-Спирито), лавки книготорговцев. В записях его встречаются перечни подлежащих разысканию книг и указания, у кого из знакомых есть та или иная книга.