Леона. На рубеже иных миров - стр. 67
[2]. Себе же плеснул холодной медовухи и поднял взгляд на собравшихся.
— Ну, как говорится, чтоб х…, — начал было довольный Изъяслав, поднимая кружку. Но его быстро перебила Любомира:
— Изъяслав! — возмутилась она.
Парни весело переглянулись и громко прыснули.
Мужчина, смущенно, покосился на Леону, но продолжил:
— Ну, и чтоб деньги были, значитца! — хохотнул он и довольный отпил из своей кружки горячительный напиток.
Наполненный семейным теплом, шутками и смехом вечер пролетел слишком быстро и незаметно. Прежде чем уйти к себе, Леона помогла Любомире убрать со стола остатки еды и настояла на том, чтобы самой вымыть посуду. За постой с нее никогда не брали — принимали как родную, и Леона, искренне желая как-то отплатить за доброту, всегда чем-нибудь да помогала по хозяйству или бралась за работу по трактиру. Так было правильно, и на душе у девушки становилось теплее. У нее не особо-то получалось выражать свою благодарность словами, но зато она показывала ее делом. И завтра она обязательно пойдет проситься помощницей на кухню, где руки точно не будут лишними.
Сейчас девушка уже сидела на кровати в отданной ей во временное пользование комнате. Одетая в длинную ночную рубаху, с теплой улыбкой вспоминая ужин, она медленно распускала еще влажную после бани косу. Боги наградили ее густымидлинными волосами, чему она несказанно радовалась. Однако просыхало это богатство слишком долго. Потому к ужину ей ничего не оставалось, кроме как заплести их еще сырыми в косу — ходить перед мужчинами, да еще и садиться за стол простоволосой было бы неприлично.
В комнату постучали. Леона не сомневалась, кто бы это мог быть, и совершенно не удивилась, когда, открыв дверь, увидела на пороге друга.
Словцен вошел в комнату, таща в руках целый жбан[3] холодного сыта[4], огромную миску с тыквенными семечками и пару сдобных булочек.
— Ты что не наелся? — усмехнулась Леона.
— Да это что, развеж еда что ли? Так, чтоб было чем рот занять, — довольный парень расставил свою добычу на столе и плюхнулся на постель.
Леона взяла гребешок, села обратно и, медленно расчесывая волосы, укоризненно посмотрела на друга, недовольно проговорив:
— Что же ты не бережешь мою честь, Словцен. Кто же приходит по ночам к молодым девицам в опочивальни? А если прознает кто? Что же про меня говорить-то будут? Кто ж меня потом замуж-то возьмет после таких сплетен?
У Словцена покраснели уши. Он ошарашенно посмотрел на подругу и пристыженно опустил плечи. Раньше они не раз сидели в комнате вдвоем допоздна. Ему никогда и в голову не приходило…