Леона. Книга 2 - стр. 23
Она пугается, подается назад и смертельная сталь вываливается из ослабевшей руки.
В просветах меж деревьями вдруг начинают проступать чужие фигуры. Они приближаются, выходят на край поляны, и Леона с ужасом узнает в них погибших в бою разбойников. Они идут к ней обескровленные, изломанные, с зияющими ранами в перепачканных сырой землей телах…
Но что-то незримое вдруг меняется, и лес начинает утягивать их обратно. С недовольным рычанием вцепляются они в деревья, с горящими огнем глазами рвутся вперед к перепуганной беззащитной девушке, и громко хрустят сухие ветви, складываясь под яростным натиском мертвецов. Но сизый туман поглощает их. И затихает нечеловеческое рычание, не слышен больше треск ломающегося от сопротивления подлеска.
Поддергивается дымкой мертвый лес — расступаются мрачные деревья, уносятся вдаль, освобождая туманное пространство. Проявляется в серых небесах мягкое солнце, прогоняя безликую хмарь. И вот нет уже страшной поляны, нет черного леса и живущих в нем мертвяков.
Девушка стоит на солнечном берегу. За спиной ее течет спокойная река, качается на мягких волнах небольшая лодочка, привязанная к деревянной пристани. А впереди на невысокой круче стоит до боли знакомая избушка. И утренний свет освещает машущего ей с крыльца Добролюба. Отворяется дверь, выходит навстречу любимая наставница. Улыбается ласково названной внучке, приглашает войти в дом.
И Леона делает шаг навстречу. И все нутро заполняет забытое тепло родного дома.
А в маленькой комнатке далекой избы, рядом с сжавшейся в постели девушкой сидит заботливая домовушка и тихо поет свою волшебную колыбельную, выплетая вокруг спящей золотистый кокон. И разбегаются в стороны густые тени от волшебного сияния охранного чаровства, убегают за порог незваные навьи гости. Спадают наведенные темные сновидения, и девушка, наконец, забывается сладким спокойным сном.
6. Глава 2.3
Минуло еще несколько дней, прежде чем Воимир объявил о своем отъезде.
— Полно! — недовольно крикнул он схватившимся в рукопашную друзьям.
Борьба давно уж шла на земле, изрядно насела на одежу желтоватая пыль.
Словцен ослабил захват и встал первым, подал руку Леоне. Она сжала протянутую ладонь, резко поднялась.
— Зачем девку жалеешь? — сердито спросил наставник.
— Как зачем — задавлю ведь, — ответил Словцен.
Проведенный в обучении год не прошел для него даром. Он и без того был силен — как никак дома-то не на печи валялся, без дела не сидел. А теперь то уж и вовсе возмужал — старая рубаха в плечах совсем узкой стала, перешивать пора.
— Ты, видно, думаешь, что при случае ее и вороги жалеть станут? — усмехнулся Воимир, сложив руки на груди. — А коли в плен попадет — на мягкую перину уложат, да на ночь сладким сытом накормят? А еще пуще — так отпустят, девка ведь жалкая.