Лента Mru. Фантастические повести - стр. 26

– Не беспокойтесь о цене, – он радостно пожимал Яйтеру руку.

Его спутник хлестал себе водку и помалкивал.

Йохо, когда Яйтер известил его о контакте с куратором, зловеще усмехнулся:

– Еще бы он не пел соловьем! Им позарез нужен этот ребенок.

– Зачем? – похолодел Яйтер.

– Затем, – передразнил его Йохо. – Затем, что им хочется вундеркинда. Якшаться с покойниками. Ты да Зейда – что получится? Один я не у дел.

Яйтер ощерился:

– Они его не получат! Я порву их на куски…

Он ссутулился, втянул голову в плечи, слегка развел длинные, мохнатые руки с пальцами скрипача.

– Мы… уедем! Куда-нибудь далеко, пусть ищут…

– Это их работа, искать, – возразил Йохо, возбужденно ероша копну седых волос. Косичка расплелась, резинка упала на пол. – Может быть, на Луну? Давай, действуй… В Америке торгуют участками.

И Йохо заметался по комнате. Он почему-то разволновался еще сильнее, чем перепуганный будущий отец.

– Мы должны поспешить. Мы ни хрена не знаем, а они знают все.

– Как же мы поспешим? – безучастно откликнулся Яйтер. Первоначальная ярость схлынула, оставив его при сомнениях и страхах. – Куда мы поспешим?

– Не куда, а с чем, – поправил его Йохо. – Нам нужно кровь из носа, но выдернуть этого жаркого. Он должен много знать. Я чую.

– Может быть, он вампир какой-нибудь. Чудовище. А мы его сами вызволим.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – и Йохо потянулся за бутылкой. – Выпьешь? Ну, как хочешь. А я рискую, я выпью.

Жаркому, чтобы созреть, понадобилось семь месяцев.

Зима состарилась, но стала лишь злее и крепче. Она расселась в снегу, подобно слабоумной старухе, которая отправилась бродяжничать, заблудилась и села перебирать узелок с тряпочками. Город смиренно помалкивал.

Яйтер готовился к рождению наследника: купил кроватку и манеж, переделал студию в детскую, приладил к люстре индейский амулет: ловца сновидений – ловушку, хитроумно сплетенную на манер паутины и не однажды вдохновлявшую мировых писателей и киносценаристов. Это устройство улавливало и задерживало нехорошие сны. Ненастоящих тянуло к нему, как магнитом. Они, будучи вызваны, толпились под люстрой, запрокидывали головы, простирали руки. Их развелось видимо-невидимо, и приходили новые – обычные и необычные люди, понадерганные из разных эпох.

Оффченко объявлялся время от времени: он с неподдельной заботой интересовался самочувствием Зейды и предлагал помощь. «Не бери от него ничего», – советовал Йохо. И Яйтер отказывался, поблагодарив.

Их совместные силы росли. Йохо ставил это в заслугу плоду, который, сформировавшись, принимал все более деятельное участие в сеансах. Зейда капризничала, протестовала, но сделать ничего не могла: Йохо достаточно было уставиться на нее безотрывным взглядом, и она подчинялась. Что-то в ней срабатывало помимо ее воли. То же самое происходило и с Яйтером, которого все меньше заботила спиритическая самодеятельность – его мысли были заняты совсем другими вещами. Йохо, однако, приобрел над обоими несокрушимую власть.