Лёнька. Украденное детство - стр. 50
– Какой уж теперь колхоз-то, Ефимыч? Теперь ты, вона, заделался холуем гитлеровским. Тебе что до наших вечерок? Мы с мужиками честно работаем и честно свой хлеб едим. А вот ты, председатель, похоже, послаще хлеб нашел? – огрызнулся конюх.
– Ты меня, сучий потрох, еще лаять будешь?! А-ну встань, когда с начальством разговариваешь, голытьба! – Яков в этот раз рассвирепел не на шутку.
– Хлопцы, гляньте-ка! Наш староста просит его уважить. А ну-ка, хватай его, мужики! – крикнул конюх и сам бросился на Якова Ефимыча.
Короткая схватка закончилась полным обездвиживанием старосты. Его скрутили вожжами, которых в конюшне оставалось в избытке. Удобные длинные и крепкие пóлосы плотно спеленали недавнего председателя колхоза, впившись в его коренастое тело. Он силился что-то сказать, но даже рот был стиснут путами. Над ним, тяжело дыша, склонились трое победителей.
– Ну что, допрыгался, гад косорукий?! – зло выругался Петька-боцман.
– Надо бы его повесить во дворе у коменданта, чтоб другие знали, как предавать своих! – предложил Ванька Бацуев, от нетерпения круживший вокруг поверженного предателя. По молодости он был скор на расправу, и ему не терпелось совершить хоть какой-то подвиг.
– Его то мы кончим, дело ясное, – задумчиво протянул Прохор. – А вот что с его подельниками делать? Их надо бы тоже кокнуть. От них-то вреда поболее, чем от этого однорукого. Только они все парочкой шляются. Прям не расстаются. Итить их в душу!
– Ишь пялится и глазищами вращает. А ты не вращай, не вращай! Когда Акулинку порол, то не шибко жалел. У, гадина! – Петька пнул ногой лежащего старосту. Тот что-то опять попытался сказать, но только мычал и кряхтел.
Полицаи Витька Горелый и учитель Троценко, допившие украденную бутылку водки, брели по сонной улочке деревни, выполняя указание гаупштурмфюрера Хоффмана «поддерживать порядок в ночное время». Правду сказать, этот порядок во время установленного новым немецким начальством комендантского часа никто, кроме бродячих псов да загулявших котов, не нарушал. Деревня лежала в полной темноте и тишине. Но вдруг до них донесся крик, шум какой-то возни и еще ряд непонятных звуков, исходивших из стоявшей на краю деревеньки старой конюшни. Патрульные моментально протрезвели и, чуть пригибаясь непонятно зачем, двинулись к длинному деревянному строению, чернеющему на фоне яркого звездного неба. Подкравшись к дверям, прислушались и дернули за створку, которая не поддалась, так как, видимо, была заперта изнутри на засов. Возле двери они увидели блеснувший в свете луны хромированный руль велосипеда однорукого председателя-старосты. Это означало, что внутри происходит что-то неладное. Хоть оба немецких прихвостня и затаили обиду на своего начальника, но за шкуры свои опасались. Заклацали затворами винтовок и забарабанили в запертую дверь.