Ленинградский меридиан - стр. 33

– Согласно плану выход наших войск к отрезку дороги Мга – Синявино должен произойти на третьи-четвертые сутки наступления, и, следовательно, вся надобность в нанесении второго удара отпадет, – как ни в чем не бывало вернулся к прежнему разговору Мерецков. Ему очень хотелось, чтобы Рокоссовский испугался Запорожца и стал бы сговорчивее, но сегодня был не его день.

– Кирилл Афанасьевич, вы готовы взять на себя ответственность на тот случай, если дорога на Синявино не будет перерезана и по прошествии времени совместным ударом немцы перережут двенадцатикилометровое основание нашего ударного клина? – поставил ребром вопрос Рокоссовский.

– К чему такие крайности, товарищ Рокоссовский! – возмутился комфронта. – На войне бывает всякое!

– Полностью с вами согласен, товарищ Мерецков! И вот чтобы не произошло этого всякого, мы и предлагаем нанести второй удар в районе рабочего поселка номер восемь, – разозлился Рокоссовский. На его лице появились красные пятна, но Константин Константинович не дал воли гневу. Осторожно поставив карандаш в стакан с другими карандашами, он повернулся к командующему войсками фронта. – Я вижу, что мы начали ходить кругами при обсуждении этой проблемы. Ни к чему хорошему это не приведет, поэтому я предлагаю поступить следующим образом. Ввиду полного разногласия каждый из нас представляет Ставке свой план операции, тщательно его обосновав. Есть другие предложения, товарищи? – властно спросил генерал, но ответом ему была только тишина.

– Раз других мнений нет, то не будем зря тратить время. Честь имею… – Рокоссовский плавно развернулся через левое плечо и покинул комнату совещания вместе с командой своих помощников.

Но не только среди советских военачальников не было единства, не было его и в штабе фельдмаршала Кюхлера, от которого фюрер требовал скорейшего взятия Ленинграда.

После возвращения из ставки фюрера из Вольфшанце и получения директивы о наступлении Георг Кюхлер вызвал к себе командующего 18-й армией генерал-полковника Линдемана.

Конечно, фельдмаршалу было приятнее обсуждать предстоящее наступление с начальником штаба группы «Север», податливым и уступчивым к воле командования Куртом Вегером. Генерал-майор ловил каждое слово командующего, в отличие от взявшего привычку после недавнего разгрома русской армии драть нос Линдемана, но что было делать. Тот находился во временном фаворе у Гитлера, и с его мнением приходилось считаться.

Кюхлер пригласил Линдемана к себе на беседу, чтобы в уютной обстановке обсудить, как и когда будет исполнена воля фюрера германского народа. В кабинете командующего гостя ждали непринужденная обстановка, аккуратно расстеленная на массивном столе карта, два мягких кресла и чашки с кофейником, из которого хозяин сам любезно налил ему кофе. При этом Кюхлер не пытался скрыть своей неприязненной настороженности к гостю, потенциальному претенденту на его место командующего группы армий «Север». Равно как и бывший до него на посту командующего фельдмаршал фон Лееб был сдержанно холоден к самому Кюхлеру до самой своей отставки.