Ленин без грима - стр. 77
«…Максимов знал другой факт, не менее показательный, но известный лишь тесному кружку. Он знал, что я передал в партийную кассу сумму денег, превышающую во много раз плату самых крупных провокаторов. Я не могу здесь назвать цифры, но Максимов знал, что тут были единовременные передачи в сотни тысяч, что эти суммы приходилось лично мне выручать от всяческого полицейского риска. И все эти суммы (во много раз превышающие личное благосостояние не только мое, но и всех моих близких) хранились и передавались мной…»
Как только в Москве юридически завершили все формальности относительно части наследства, отошедшего к Елизавете Шмит, доверенное лицо партии (им оказался некий С. Шестернин) сделал то, чего так ждали в Париже. Вот его слова:
«В 10 минут рысак доставил меня с Варварки (где помещалась контора Морозовых) на Кузнецкий Мост в отделение Лионского кредита, где тотчас и были сданы для перевода в Париж по телеграфу все причитающиеся на долю Елизаветы Павловны деньги».
Почему, однако, Крупская ничего не сообщает о другой половине наследства Шмита, которая перешла в руки старшей, совершеннолетней сестры, вышедшей замуж за адвоката Николая Андриканиса? Да потому, что с этой долей наследства все оказалось не так просто!
В написанной Евг. Андриканисом, сыном Екатерины Павловны и Николая Андриканиса, книге «Хозяин „Чертова гнезда“», вышедшей в 1980 году в «Московском рабочем», дело с наследством изображается довольно просто. Выполняя волю любимого брата, Екатерина Шмит передала большевикам свою долю, вычтя из 128 983 рублей деньги, пошедшие на оплату пошлины, убытков заказчиков сгоревшей мебели, а также суммы, предназначенной на нужды рабочих фабрики Шмита: пенсии инвалидам, пособия безработным…
Вот из-за этих выплат пролетариям и возникла… тяжба. «В то же время разгорелись самые ожесточенные споры по поводу того, что, помимо твердого намерения Екатерины Павловны передать эти средств большевикам, она собиралась выполнить и другую предсмертную волю брата, которая заключалась в том, чтобы из наследства была выделена часть на систематическую материальную помощь шмитовским рабочим», – пишет Евг. Андриканис.
Однако умалчивает о другой тяжбе, где с одной стороны выступал Виктор Таратута, представлявший интересы партии, а с другой – его отец, Николай Андриканис, отстаивавший интересы не партии, а семьи. Спор родственников принял ожесточенные формы, Виктор Таратута угрожает убить Николая Андриканиса. Последний жалуется в Большевистский центр «на недопустимые угрозы». И получает ответ за подписью Ленина, Зиновьева, Каменева и Инокентьева, где речь шла о товарище Викторе и о некоем Z.