Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - стр. 30
В Алексеевском училище – ни одного желающего, что неудивительно: «Не успел я закончить речь к кадетам, как те, в знак преданности начальнику училища генералу Лебедеву, стали его по русскому обычаю качать под несмолкаемое “ура”.
Тут два офицера объясняют Мишле, что настоящие казаки вернутся в Россию лишь с оружием в руках; «дабы прекратить эту бессмысленную и не раз уже слышанную болтовню, я им ответил, что коли у их казаков так чешутся руки по оружию, то зачем они им не воспользовались получше тогда в Крыму»[149]. На этот остроумный ход последовал официальный протест Врангеля.
Инциденты продолжаются, как только объявляются желающие возвращения на родину: «Желающих берут в оборот их товарищи и начальство, обвиняют в краже обмундирования. Но один из кандидатов на отъезд […] показывает мне свои босые ноги. Я требую, чтобы его экс-начальство вернуло ему обувь, на что следует частичное удовлетворение: изношенные и негодные туфли».
Тогда именно и происходит инцидент, который повлечет за собой выдворение ген. Фостикова с Лемноса. Несколько офицеров бросаются на отъезжающих с целью отобрать шинели и новую обувь: «Я приказал жандармам арестовать одно особенно грубое лицо […], что и было исполнено, несмотря на то, что этот тип яростно отбивался, поощряемый своими начальниками и даже самим генералом Фостиковым. […] Фостиков приказал офицерам, наблюдавшим за происходившим, вырвать его из рук жандармов. Приказ был исполнен охотно, и жандармам пришлось отпустить пленника»[150].
Из всех отчетов явствует, что захотело уехать лишь небольшое количество беженцев. Чем тогда объяснить факт, что погрузилось до 6000 человек? Отвечает сам ген. Бруссо: «Нужно сказать, что на призыв французского офицера отозвалось довольно ограниченное количество казаков. Зато гораздо больше их тайком покинули ряды по дороге к месту посадки, пользуясь ослаблением внимания офицеров»[151].
В Донском лагере погрузка происходит гораздо спокойнее, несмотря на то, что немало инцидентов имеют место и здесь (у желающих уехать отбирается одежда, офицеры поворачиваются спиной к говорящему и т. д.). Но на борту «Решид-паши» напряженность разряжается. Один офицер из комсостава ген. Бруссо обращается со следующими словами к 3300 беженцам. Вот его отчет: «Я попросил желающих отбытия в Совдепию встать группой […], что и было исполнено с явным удовольствием. Я поднялся на верхнюю палубу, откуда мог охватить всю массу людей […]. Простым поднятием руки я добился тишины. Я начал с того […], что сообщил от имени генерала Бруссо, что тот желает им доброго пути и благополучного возвращения. Меня прервали крики благодарности и “ура”. Простой жест рукой, и вновь наступает тишина. […] Один человек просит слова. Я, конечно, ему не отказываю. Он просит меня от имени своих товарищей поблагодарить французское командование и, в частности, генерала Бруссо за оказанное гостеприимство и за предоставленную им возможность освободиться от скверного обращения своего офицерского состава»