Леля и медведь - стр. 3
Уснуть нам, конечно, не удавалось. Я продолжала эгоистично ныть в плечо подруги, насквозь вымочив ее дежурную пижаму, хранящуюся у меня на случай ночевки.
– Ох, все, Викуль, я удалю это приложение и постараюсь все забыть, – я потянулась за телефоном, но Вика, хлопнув меня по руке, выбила телефон.
– Ты еще в монастырь соберись из-за неудачного секса. Запомни: плохой опыт – это тоже опыт! И вообще сейчас я сама пошаманю над твоим профилем. Стасик офигеет, – пообещала Вика, вскакивая с дивана с моим телефоном.
– Нет! Я ему еще не говорила, что все знаю! И вообще, может, я не так все поняла. Вдруг эта старая фотография? Или вообще не его невеста? – обманывая саму себя, протянула я. На фотографиях все было предельно ясно.
– Мы тут весь вечер упиваемся шампанским и соплями, а ты не уверена? – Вика скрестила руки на груди и глянула на меня с укором.
– Мне было очень плохо…
– Еще хуже тебе будет с утра. Спи, а я все-таки пошаманю, – она прошлепала босыми ногами на кухню, – Фу, кофе только растворимый, что ли?
– Вик, ну не надо, – бормотала я, борясь со сном. В окно уже вовсю бился лиловый июльский рассвет. Сквозь распахнутое окно в комнату сочился аромат теплого дождя и мокрого асфальта.
Уже совсем скоро, первого сентября, мне исполнится тридцать. Если учитывать, что средняя продолжительность жизни в Москве составляет около семидесяти трех лет, то я прожила почти половину своей жизни в одиночестве. Дальше я начну стареть, заводить кошек и все чаще покупать эклеры в кондитерской на углу дома. Может, не стоит прогонять Стаса? Он сможет все объяснить. Я нужна ему, я верю. Я хочу верить.
– Вика… – сонно позвала я, надеясь вернуть в постель свой телефон и подругу.
– Доверься мне, – отозвалась подруга, снимая закипевший чайник с плиты.
Когда по комнате пополз аромат кофе, я стала терять связь с реальностью. Последним, что донеслось до моего разума, было Викино протяжное "О дааа, детка, так-то лучше!"
***
– Цепи-цепи кованые, раскуйте нас! Кто из нааас? – детский садик под окнами моей квартиры вышел на прогулку и принес с собой адскую головную боль.
Я свесила руку с дивана в надежде нашарить телефон и по привычке проверить сообщения от Стаса. Каждое утро он присылал мне селфи и нежное пожелание на день. Вспомнив о Стасе, я взвыла и с головой ушла под тонкое покрывало.
Сквозь ткань в мой шалашик пробивалось яркое летнее солнце. Запах мокрой травы приятно щекотал ноздри. И даже смеющиеся дети не раздражали, а, скорее, навевали тоску о чем-то неслучившемся. О том, что у тридцатилетней Лели никого нет. Никого, кроме мигрени.