Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство - стр. 23
Но Всеволоду было не до юга.
Только теперь я могу обратиться к внутреннему строю Суздальщины, к судьбам ее княжого владения и земского строя.
Андрей Юрьевич остался на севере по необходимости. Он занял княжение вопреки «ряду» отца, вопреки братьям и стоявшей за них партии «передних мужей» ростовцев и суздальцев. Удержаться он мог, только лично укрепляя тут свою власть. Андрей овладел всей вотчиной, всеми óтними волостями, не делясь ни с братьями, ни с племянниками. Он, как и смоленские князья, предоставлял младшим сидеть где-нибудь на юге (в Переяславле, Торческе или Городце) или искать стола новгородского под своим старейшинством. По его убиении (1175 г.) Суздальщина осталась вотчиной потомков Юрия Долгорукого. Мы ничего не знаем о каких-либо планах Андрея по части преемства в суздальском княжении, и этим объясняется представление о бесплодности его пресловутого «самовластия», выразившегося в том, что никаких князей-родичей он не допускал владеть частями «отней» волости и сурово расправлялся с непокорными элементами боярства или дружины. Сопоставляя эти черты его деяний с неудавшейся попыткой 1162 г. учредить для своего княжения независимую от Киева митрополию, историки склонны видеть в нем предшественника московской политики территориально-государственной. Но Ключевский готов свести дело к «инстинктам самодурства», следствию «исключительного темперамента», воспитанного беспринципной средой «нового» города, промышленного и не стеснявшегося стариной Владимира. Историографически любопытно сопоставить этот отзыв об Андрее с характеристикой этого князя у Забелина как представителя великорусского типа «посадского домодержца, самодержца и самовластца»[48]. Но все это больше литература, чем история, хотя несомненно, что деятельность Андрея ничего не дала для направления дальнейшей исторической жизни Северо-Восточной Руси. Его, Андрея, пережил только один сын, Юрий, который в годину смерти отца (1175 г.) находился в Новгороде на княжении, но тотчас выведен оттуда, и Мстислав Ростиславич посадил там сына своего Святослава. Одиноко поставил себя Андрей среди суздальского княжья, одиноким оставил и сына, который скоро исчезает с русской сцены, чтобы пережить романтическую судьбу на чуждом юге, в Грузии, где Юрий стал мужем знаменитой царицы Тамары.
В дальнейших событиях в Суздальщине ярко выступили многознаменательные особенности ее земского строя. Ведь ее нельзя уже назвать «городской областью», с определенным стольным городом во главе. Как Суздаль не уничтожил значения Ростова, так и Владимир не свел «старших» городов до роли пригородов при стольном княжом граде. Основу этой «эксцентричности» Суздальской области (в буквальном этимологическом значении слова – не имеющей определенного центра) можно связать с некоторыми чертами быта киевского: вспомним княжой город Вышгород под Киевом, где князья были больше «дома», чем в Киеве, вспомним село Берестовое, где Ярославичи, Святослав и Всеволод «седоста на столе», а Мономах собирал дружину – тысяцких и мужей своих на совет, установивший новые «уставы». Но там эти черты княжого быта не умаляли стольного значения Киева. Иное видим в Суздальщине. Юрий жил в Суздале, а Ростов держал тысяцким варягом Георгием, Андрей жил во Владимире, а в Суздале посадничал сын его Мстислав. Но центром боярско-дружинных сил оставались «старые» города, а во Владимире и Боголюбове князь жил с личным своим двором. Эту важную и крайне любопытную черту суздальского строя мы, однако, не в состоянии рассмотреть подробнее. Но по убиении Андрея она определяет ход событий. Один его завет остался: единство волости Ростовской. Но забота о нем не в княжеских руках, а в боярских.