Лекарство против страха - стр. 24
– А как у вас обстоит с духовной жизнью? – терпеливо спросил я.
– О, с этим у меня все в порядке, – спокойно заверил меня Чебаков. – Вот мои друзья, мои эмоциональные наставники…
Он снял с полки несколько пластинок, протянул мне. На цветном мелованном конверте был мастерски сфотографирован музыкант: молодой негр сидит в известной позе Рамзеса, на коленях гитара, глаза закрыты.
– Это Джимми Хендрикс, великий музыкант. Видите зеленоватый дым вокруг головы, как нимб? Знак, что он скоро умрет. Они ведь все здорово «подкуривают»…
– И что, умер?
– Да, он отравился наркотиками у Моники Донеман. Это был тогда жуткий скандал в ФРГ. Ах, какой божественный гитарист! Безусловно, первая в мире соло-гитара. Хендрикс выдрессировал ее, как живого зверька, – она говорить умела. Он, когда играл, не просто перебирал струны – он свою гитару бил, ласкал, щипал, гладил…
– Вы разве видели, как он играет?
Чебаков усмехнулся:
– Зачем мне видеть – я слышал. И чувствовал. – Он показал на другие пластинки: – Это концерт Джэннис Джоплин «Болл ин чейн», это Фрэнк Заппа, это Биби Кинг, это Джордж Харрисон и Эрик Клаптон, это Пинк Флойд, это программы «голливудливс» Кеннета Хита… Хотите послушать? – неожиданно предложил он.
– Да нет уж, спасибо, у меня, наверное, для такого серьезного дела нет призвания, а самое главное – времени. У меня вот как раз сильные перебои с духовной жизнью, потому что мне платят зарплату, к сожалению, не за поток ощущений, образов и мыслей, которые могут мне открыться в джазе. Так что хотел бы спросить…
– Весь к вашим услугам!
– Сколько стоит у фарцовщика такая пластинка?
Борис обаятельно улыбнулся:
– Диск «запиленный» или новый?
– Новый.
– От ста до двухсот рубликов.
Это он точно сказал, я ведь и без него знаю цены: немало мне пришлось повозиться с делами фарцовщиков.
– Вот смотрю я на ваш стереофоник, иконы, на ваши диски и на вас самого, Чебаков, и является моим очам зрелище модного молодого человека, который весь из себя расклешенно-приталенный, в рубахе «суперральф» – ворот на четыре удара, в джинсовом костюме, да не в каком-нибудь там «запальном», а в самом что ни на есть фирмовом «вранглере», с золотыми «зипами».
– «Левис-коттон», – спокойно поправил меня Чебаков. – Можете добавить еще вайтовые траузера с задвигалами[1].
– Ну, «левис-коттон», не будем мелочными. И сами вы есть такой отстраненный от нашей ничтожной людской суеты, весь в высокой духовной жизни, что мною невольно овладевает зависть: мне ведь всегда хотелось быть похожим на таких замечательных людей. Но вот скребется во мне один гаденький вопросик и все это распрекрасное ощущение портит…