Лекарство от смерти - стр. 57
Сбежать от него, что ли? Ага. Сбежишь от такого. Он, пожалуй что, побыстрей тебя самого бегает. А потом… ну сбежишь, а дальше что? Станет он каким-нибудь проходимцем или бандитом, прибьется к какой-нибудь шайке, будет грабить тех, кто послабей… и зарежут его в какой-нибудь потасовке. И зачем ты его тогда исцелял, спрашивается? Чтоб он жил как сволочь и погиб как дурак? Нет уж… исцелил, будь добр – позаботься. Ты же все-таки старше, хоть вы и одногодки. Ты старше его на целую жизнь. Глупую, бестолковую, искалеченную жизнь. Так неужели ты позволишь ему прожить такую же?
Так думай же! И думай быстро. До трактира господина Тэйна не так далеко.
– Пойдем в трактир, перекусим, – наконец решаешься ты.
«А пока будем жевать, я что-нибудь придумаю!»
– А ты берешь меня на службу? – робко спрашивает он.
– Беру, – решительно киваешь ты.
– Тогда идем, – улыбается он. – Хозяину слугу кормить положено. А то у меня своих денег нету.
– Ничего. Скоро будут, – обещаешь ты и делаешь шаг.
Ты еще не знаешь, как сложится твоя дальнейшая судьба, даже о том, что случится через какой-то час, ты имеешь весьма смутное представление. Что ж, зато ты очень хорошо знаешь, чему посвятишь эту свою жизнь. Твой новоявленный слуга в своем коротком сбивчивом монологе ненароком подсказал тебе это.
В руке мастера Холлерга щелкнула зажигалка. Небрежным жестом поднеся ее к спиртовке, он зажег небольшой огонек, щипцами поправил фитиль и приступил к своему маленькому тайному ритуалу. Никакой магии в этом ритуале не было. Ни могущества, ни здоровья он не добавлял. Да и на окружающую реальность не влиял абсолютно. И все же…
Даже самые невероятные тайны – ничто в сравнении с ним. Быть может, потому, что ни одна тайна не доставляет такого удовольствия, такого неподдельного искреннего восторга…
На узеньком клочке бумаги одно за другим выстроились имена… Имена тех, с кем сегодня пришлось общаться мастеру Холлергу, и тех, о ком он лишь ненароком припомнил… тех, кому он жаловался, тех, перед кем ныл и унижался, тех, кому он сплетничал, и тех, о ком были эти сплетни… тех, с кем он сегодня путешествовал в этой отвратительной повозке, и многих, многих других… Имена писались привычно, машинально и бездумно…
Думал мастер Холлерг совсем о другом.
Да если б только его сегодняшние собеседники знали, с кем имеют дело! Да разве бы они посмели проявлять свою всегдашнюю снисходительность? Разве у них открылись бы рты для произнесения всех этих утешительных глупостей? Утешать его! Его! Его, кому сам Великий магистр, осознав наконец,