Лекарство от одиночества - стр. 26
– Делай что хочешь. Я только об одном попрошу – не поднимай скандал. Мишка… он ни в чем не виноват. Понимаешь? Ему не надо знать, что ты… Что…
Я даже не могу сформулировать свою мысль до конца – настолько она не укладывается в голове. Замолкаю и отворачиваюсь, слыша за спиной поток отборной брани и тонущий в звуках шторма ор. Юркина боль прорастает метастазами у меня в груди. И тут не к месту звонит телефон…
– Вера?
– Привет, Эль. Как дела?
– Да ничего. Вышли с Мишкой прогуляться. А ты как?
– Я? Я захандрила что-то. Шведов решил поднять мне настроение прогулкой на яхте. В воскресенье планируем сняться с якоря. Вы как? Присоединитесь?
– Даже не знаю, – тихонько шмыгаю носом. – А кто будет?
– Наши. Вот, обзваниваю. Яхту Шведову одолжил Вершинин, – Вера понижает голос. – Так что нам точно будет где развернуться.
Речь идет о местном олигархе, который заправляет на острове. За последние годы для этого самого острова он сделал больше, чем все чиновники, вместе взятые, и местные на него не намолятся. Будь я в настроении, так непременно бы тоже прониклась перспективой такого знакомства, но тут как-то не до этого. Исключительно для поддержания разговора замечаю:
– Ничего себе. А он сам будет?
– Вроде не собирался, а что? Хочешь его познакомить с какой-нибудь своей незамужней подругой? – смеется Вера.
– Ну уж нет. Я в свахи не нанималась. Просто это ж Вершинин. Неловко как-то.
– А вот это ты зря! Он обычный мужик, Эля. Не из тех, к кому на хромой козе не подъедешь.
– Эх.
– Да забей. Его все равно не будет. А ты как решишь – едешь, нет, отзвонись, договоримся о времени.
Прощаюсь с Верой, уже понимая, что никуда я не поеду. Настроение на нуле. Тут не до веселья. С другой стороны, что мне теперь – не жить? Мишка наверняка порадуется выходу в море. Да и вообще, ну когда еще нам выпадет такая возможность? Местные со всего города съезжаются посмотреть, когда яхта Вершинина заходит в порт, а мы на ней можем прокатиться!
Ловлю Мишку за руку, собираю его грабли с лопатками. Тот опять нагреб полные карманы ракушек, я уже не знаю, куда их девать. На Юру, которому вроде бы удалось взять себя в руки, стараюсь не смотреть. Я такая хрупкая сейчас, что меня любая мелочь способна смертельно ранить. Косой взгляд, резкий поворот головы, брошенное вскользь резкое слово… Будто понимая, насколько я уязвимая, Юра, увязавшись за нами следом, молчит. А ближе к дому взваливает визжащего Мишку на плечи и берет меня за руку. Так и возвращаемся.
– Иди, прими горячую ванну.
– Сначала Мишка.
– А мы в родительской искупаемся, да, Миш?