Лекарство от одиночества - стр. 2
– Конечно, нормально. Пойду встречу Жорку.
Юра уходит так быстро, что меня обдает ветерком. Уходит, не извинившись, как будто это нормально – швырять меня вот так.
– Элечка…
– Все нормально, мам. Вы идите. Я сейчас тоже приду, только мясо проверю, ладно? – жалобно прошу я.
– Да-да, конечно. Но если Юрка тебя обидел – только скажи. Я ему быстро надеру уши. И папе наябедничаю! Юрка отца с детства до трясучки боится, ты знала? – заговаривает мне зубы свекровь, обхватив щеки сухонькими ладошками. Вымученно улыбаясь, прижимаюсь к ее лбу своим. Мама гладит меня по спадающим на спину волосам, как ребенка. В детстве этого было достаточно, чтобы преодолеть любую проблему. Вот бы и сейчас так…
– Мясо сгорит, – лепечу я, отстраняясь. Свекровь бормочет что-то успокаивающее и, наконец, оставляет меня одну. Через стеклянное полотно двери наблюдаю за тем, как она перехватывает и уводит прочь заплутавшего в лабиринтах нашего дома гостя. Мне не становится лучше от такой деликатности. Даже напротив. Чтобы не заплакать, заставляю себя сосредоточиться на дыхании. Мои наполненные паникой мысли разбавляет сладкая мысль о том, что нам с Юрой очень повезло с родителями. Назло всем анекдотам и сложившимся в народе стереотипам, мы как-то очень быстро нашли общий язык и стали по-настоящему родными. У нас даже есть общий чат в Телеграм… Да и то, что мы уже столько лет живем с его родителями, что-то да значит.
Обхватив себя за предплечья, отворачиваюсь к окну, за которым до самого горизонта простирается синее море. Жаль, холодно еще. Не помедитируешь, раскинувшись звездой на волнах. Помню, когда у нас с Юркой не получалось забеременеть, я только морем себя и спасала. Вода смывала с глаз соль отчаяния, приводила в порядок мысли и шумела в ушах: «Все будет хорошо».
Взгляд цепляется за брошенный на подоконнике результат теста. Я была до того уверена в его положительном результате, что даже не посчитала нужным заглянуть внутрь, перед тем как показать его Юре… А тут, да. Ноль процентов. Ноль. И хрен с ним, казалось бы. Ясно же, что имеет место какая-то чудовищная ошибка, но, боже мой, как обидно! Как он мог так со мной поступить?
Звуки набирающего обороты веселья вдруг резко становятся громче и снова стихают. Разворачиваюсь к двери.
– Элька, у тебя тут что-то горит! – басит Бутенко.
– Ох ты ж черт! – бросаюсь к духовке, дергаю на себя дверцу и тут же отшатываюсь, чуть не обварив лицо столбом вырвавшегося из нее пара. – Ай!
– Ну, е-мое, Эльвира Валерьевна! – бросается меня спасать Георгий Борисович. В обычной жизни Бутенко зовет меня, как и все друзья, Элей, а вот я так и не смогла себя переломить.