Лекарство - стр. 75
– Кто еще об этом знает?
– Все. Но молчат, потому как знают, что с ними в противном случае будет.
Не верю ушам. В последнее время они часто меня подводят, но это выходит за всякие рамки.
– А что говорит Мирилин?
– Ничего, – выдыхает напряжение он, – Она делает вид, что у нее нет брата. Притом сколько я ее помню.
– Это странно.
– Может, но это лишь доказывает правдивость слухов. Какая сестра будет поддерживать брата, погубившего их родных?
Потираю лоб, словно хочу стереть с него стресс. Не верится. Блэквуд, конечно, до жути неприятный тип, но убить своих родителей, да еще и брата… Для этого нужно быть либо серийным убийцей, либо чокнутым, а то и все вместе. То, что он стражей до смерти запугал, ничего не доказывает. В конце концов, для страха много не нужно. А вот убийство – уже серьезное обвинение.
Привал окончен. Пора отправляться в путь. Небо окрашивается в сине-сиреневые цвета, а, значит, ночь не за горами. У нас есть пара часов, чтоб добраться до стены. Если не успеем до темноты – придется возвращаться к ущелью. По словам Сэта, оставаться на ночлег возле границы – самоубийство. Никто не знает, какие напасти нас могут там поджидать. Поэтому лучше не медлить. Чем дальше уходим в скалы, тем непонятнее становится дорога. Сначала мы углубляемся вниз, потом спускаемся со склона, затем снова взбираемся наверх по узким проходам на краю скалы. Темнеть начало гораздо раньше предположенного. Мне это не нравится. Это как-то ненормально. Солнце только начало садиться, а в воздухе уже веет ночной прохладой. Всплеск ветра отдается шорохом за спиной. Что это? Я снова что-то слышала или… Не пойму. При такой погоде сложно вообще что-то сказать наверняка. Может, это животное или птица, или… трусишка-Сильвер придумывает оправдания, чтоб быстрее отсюда убраться. Неправда. Я не трушу, но все же подхожу ближе к Уиллу. Так, на всякий случай. Это всего лишь предосторожность, ясно вам?
Мы покинули лагерь не больше часа назад. Тогда почему так темно, словно уже далеко за полночь? Спрашиваю об этом Уилла, но он только кивает куда-то вверх. Впереди скала, нависла над нами, как огромный каменный зверь. Настолько необъятная, что деревья на ее фоне кажутся игрушечными фигурками. До того высокая, что перекрывает собой солнце. Ее вид вызывает у меня ступор. И не у меня одной. Последний выступ. Мы обходим гору по тонкой полоске земли. От ощущения близости с высотой внутри поднимаются все потаенные страхи, и вот я уже лечу вниз, слышу хруст своих костей, душераздирающий крик стражей наверху, осыпающих меня камушками из-под мешкающих подошв. Чувствую, как тело разрезает на части порывистый ветер, а костюм мокнет от крови. К счастью, ничего такого не происходит. Мы благополучно перебираемся на другую сторону, и я с удивлением понимаю, что перед нами и есть та самая стена, о которой столько говорили сиринити. Глазам своим поверить не могу! Издали она кажется громадной, но вблизи еще больше, будто непомерных размеров скала, чей пик утопает в дымке. Словно нет ей конца, а если есть, то так высоко, что врезается в само небо. Человеческим взглядом его разглядеть невозможно. Это пугает и будоражит одновременно. Не представляю, каким масштабным было строительство. Как человек вообще может построить подобное? Это невероятно. Шаг за шагом мы подступаем ближе, осторожно, словно боясь спугнуть дремлющее зло. Вблизи материал точь-в-точь горная порода, только гладкая, полированная, будто выточенная прямо из скалы. Если бы не знала, то подумала бы, что это и есть гора. Вот только металлическая арка с двустворчатым дверным полотном в два раза больше меня разрушает эту иллюзию. Врата. Так вот, какие они. На металле инкрустированный витиеватый узор. В центре – круг со странными отверстиями. Двенадцать, как чисел на циферблате. По обе стороны – вышки из такого же материала. Под ними какой-то механизм. Куча рычагов и шестеренок разных размеров, а на них цепь, обвивающая проход по всему периметру. Вышка слева соединяется железным тросом с вышкой справа. Не представляю, что с этим всем делать. Было бы настоящей удачей, если б кто-то знал, как устроен это древнее приспособление. К счастью, этот «кто-то» среди нас.