Легко видеть - стр. 74

Михаил сделал снимки в разных местах порога и вернулся к байдарке. Он старался подавить волнение, вызванное первым предстоящим ему экзаменом, причем далеко не простым. Он облачился в гидрокостюмную рубаху, закатал ее низ вместе с верхом колгот и натянул на талию бандаж, перекрывающий место закатки, потом надел на голову шлем «Мамбрин» и застегнул ремень под подбородком. На этом приготовления были закончены. Он сел в байдарку и направил ее к первому сливу.

Чем ближе становился ориентир – кубический камень, тем напряженней ждал Михаил, каким откроется перед и под ним ступень, с которой надо спрыгнуть. Он решил зайти в нее в двух с половиной метрах слева от куба. Подправиться на полметра в ту или другую сторону не должно было составить труда. Когда этот миг настал, он понял, что зашел очень точно и подправляться незачем.

Скользнув вниз, байдарка взметнула в обе стороны веер брызг, причем нос, как с радостью отметил Михаил, не зарылся в стояк. Тотчас он почувствовал противодействие встречного поверхностного течения в бочке, поскольку при торможении его качнуло вперед, и он изо всех сил быстро-быстро заработал веслом, чтобы поскорее выскочить из-под слива, и это достаточно легко удалось. Когда его подхватило выскочившее из глубины основное течение, он уже рассчитывал, когда совершить поворот вправо, чтобы попасть в ворота между намеченными камнями. Байдарка хорошо слушалась весла и руля, поэтому маневр прошел очень точно. Новый прыжок тоже сопровождался веером брызг, правда, не таким картинным, как первый, но любоваться было уже некогда. Начался слалом на высокой скорости по шивере, напомнившей ему Семишиверку на Кантегире. Здесь он тоже успевал уклоняться от камней, по большей части чисто, иногда толкался от камня, взяв веслом на укол и совсем редко чиркая кормой по окатанному боку валуна. Наконец, камни изредились и перед новым сгущением камней в шивере обнаружилось некое подобие плеса, по которому можно было подойти к правому берегу, и Михаил немедленно воспользовался им.

Выйдя из байдарки, он почувствовал и усталость, и радость. Все удалось, он прошел хорошо, но это стоило ему уж слишком заметного напряжения нервов и сил. Особенно нервов. Сказывался долгий перерыв в практике. Впрочем, постоянная практика такого рода тоже всегда утомляла до изнурения, когда препятствия бывали опасны и им не было видно конца. Возбуждение еще не отпустило его. Он все еще был эмоционально поглощен слаломом. Хорошо, что основные ступени каскада он просмотрел с берега. Это позволило сохранить силы для импровизации в шивере. И все-таки надо было научиться волноваться поменьше. А то, неровен час, можно доиграться до обморока или инфаркта. Михаил всегда ценил в себе то, что, как ни пугающе выглядели камни, сливы, струи и волны, после того, как он занимал свое место на борту, он воспринимал ситуацию при сплаве с холодной отрешенностью, словно сам был над собой водитель и судья, и этому высшему указчику не было особого дела, подвергается опасности гребец или нет. Подобное ощущение появилось у него и сегодня, но Михаилу хотелось, чтобы оно стало устойчивым и постоянным. И еще он мечтал о том, чтобы в случае непреодолимости силы стихии его последним чувством был бы не страх, а восторг перед ее мощью, которую дает ему ощутить сам Господь Бог.