Легко видеть - стр. 26

Михаил еще раз перетянул за бечеву конец веревки на опустевший камень, отвязал тонкий шнур и, напомнив себе, что грудную обвязку надо завязать узлом не спереди, а сзади, чтобы не полоскаться в воде вниз лицом – передвинул завязанный на груди булинь за спину. На случай непереносимости давления на грудь он достал из кармана складной нож и раскрыл его, чтобы было чем перерезать веревку. Теперь можно было переправляться, но он вдруг почувствовал острую необходимость облегчить мочевой пузырь перед тем, как окунуться в воду. Неловко отвернувшись от ждавших на берегу, он излил то, что обязательно требовало выхода. Мысль о том, чтобы сделать это под водой в штаны, отчего-то претила сильней, чем неловкость отливания на виду у женщин. Закончив, он застегнул штормовые штаны и дал сигнал, что идет.

Ухнув в холодную воду, Михаил сразу понял, что действительно не холод, а дикое давление обвязки на грудь представляет главную угрозу его жизни. Его в самом деле несло маятником к берегу лицом вверх, но дышать все равно было почти невозможно, словно на нем висели всем весом еще несколько человек, и он понял, что если через несколько секунд не ухватится за берег, ему придется резать веревку, невзирая на последствия. К счастью, его поднесло к берегу чуть раньше, чем потребовалось вдохнуть, и Вера с Гурей подхватили его за руки. – «Спасибо, девочки!» – поблагодарил их Михаил, нисколько не думая о том, уместно ли в такой обстановке проявлять явно не ожидаемую дамами воспитанность. И все-таки оказалось, что она произвела впечатление. Уже в Москве Вера призналась, что и Гуря, и она в один голос отметили тогда, что Вадим и не подумал их благодарить, и обе поняли, что Михаил остался, каким был прежде, несмотря на все произошедшее.

С того момента спасения из Кантегирских вод для Михаила начался долгий путь возвращения на эту дивную по красоте и могуществу реку на другом судне – и снова в роли капитана. Но сперва надо было мысленно попрощаться с судном, так верно служившим ему в течение десяти лет и которое он не сумел уберечь и спасти. Михаил думал, что так и придется уйти, оставив в памяти байдарку, обнявшую валун, но получилось иначе. Кантегир шевельнул потерявшую привычную форму оболочку и стянул ее с камня в сторону. Погибающее судно само пошло вниз в свой последний путь к Енисею и Ледовитому океану. Михаил провожал байдарку взглядом, покуда мог видеть, и странным образом укоренился в уверенности, что действительно остался капитаном, хотя только что видел, как кончился его корабль, а для капитана хуже гибели его судна вряд ли что-то бывает. Но доказать себе и другим (прежде всего себе), что он действительно способен пройти весь прерванный маршрут, он сумел лишь десять лет спустя вместе с Мариной и Терри. Все эти годы, когда ходил в другие края, его не оставляло сознание долга вернуться на Кентегир и сделать то, что надо. И все это время он искал и анализировал все ошибки – свои и чужие – и продумывал способы исключить их. Кантегир влек его к себе как сильнейший магнит, и Михаил ощущал себя не только должником, но и очарованным странником, ради однажды увиденной красоты обязанным вернуться назад в Саянскую тайгу.