Легкие следы - стр. 14
Мы помертвели.
Имя и отчество звучали ужасно – но не из-за своего экзотического неблагозвучия, а оттого, что принадлежали они нашему новому начальнику.
Я торопливо оглянулась по сторонам. Прятать бутылку было некуда. Ни ящичка, ни шкафчика, ни закутка. Стеллажи с кассетами были слишком далеко. Илюшин рюкзак валялся у самой двери. Лежащая поблизости борсетка Борисыча ни на что не годилась.
– Плохим танцорам сами знаете что мешает! – ответил глухой невыразительный голос Синезубова.
В отчаянии я сделала глубокий вдох, словно перед погружением в воду, быстрым движением подняла край своего свитера и сунула бутылку за пояс джинсов.
Только успела я опустить свитер обратно, как в дверях озвучки появился Синезубов.
Не переступая порога, он обвел нас колючим взглядом. Цвет его глаз приятно напоминал лезвие кухонного ножа, а цвет лица – болотную трясину. Роста наш новый начальник был весьма незавидного, и, очевидно, чтобы скрыть этот промах природы, он попеременно вставал то на носки, то на пятки. Если прибавить к этому заметную сутулость, то сходство с коброй, готовящейся к броску, становилось просто пугающим.
Из-за плеча Синезубова появилось нечто, напоминающее крупную свёклу – это была голова его заместителя. Заместитель, в отличие от своего шефа, глядел приветливо и нежно, и даже, пожалуй, сочувственно, как смотрит участковый врач на смертельно больного пациента.
– Почему вас тут так много? – прошипел Синезубов.
С трудом сглотнув образовавшийся в горле комок и справившись с параличом шейных мышц, я осторожно оглядела присутствующих. Все как один почти слились с сероватыми стенами озвучки – только редкие помаргивания выдавали присутствие жизни в этих телах. Один только Станиславский лучился безмятежным спокойствием, словно золотая статуя Будды.
– Дружно участвуем в творческом процессе, Людвиг Всеволодович, – с улыбкой ответил он.
– Если вам хочется творчества, то это, пожалуйста – но только на сцене или… – небольшая пауза, лезвия глаз уперлись в меня, – на дому. А у нас здесь телевидение. То есть – производство. Конвейер, если хотите. Поэтому каждый должен быть на своем месте и заниматься своим делом, вместо того, чтобы… участвовать в чем-то, что его не касается. Хотя, не сомневаюсь, Константин, – тут на губах у Дракулы появилось слабое подобие улыбки, от чего смотреть на него стало совсем невыносимо, – что каждый в этой комнате мог бы у вас чему-нибудь научиться.
Слюна во рту у меня давно уже закончилась, а теперь, кажется, к концу приходил и кислород в озвучке.
– Мне кажется, Людвиг Всеволодович, что начиночку в аппаратной озвучания надо бы обновить, – ласково сказал зам. – И микрофончик тут дерьмовенький, да и сама комнатка маловата.