Лёгкая - стр. 3
Лежать в больнице – сомнительное удовольствие. Развлечений не так много – книжки и игры на смартфоне приедаются быстро. Соцсети раздражают. И потому мы много говорили, и первая из тем касалась того, кто как здесь оказался.
Маргарита Тимофеевна, например, очутилась в палате номер 20 с шестым по счету выкидышем. Она здесь уже была своя, старая знакомая Бориса Аркадьевича. Мы звали её по имени-отчеству, хотя она и просила называть её Ритой. Как-то строго она выглядела, да уже и не молодо. Её сын (она упорно говорила «старший») заканчивал школу, а попытки завести ещё одного ребёнка оканчивались неудачами – все гибли на третьем-четвертом месяце. Может, дело было в том, что у Маргариты Тимофеевны был уже другой муж, а не отец «старшего». Но она упорно, год за годом, пыталась выносить и родить ребёнка от любимого мужчины. Это уже походило на манию.
Четвертой в палате была Света. Чуть старше Юли, она была полной её противоположностью. Крикливая, грубоватая и какая-то коровоподобная, 19-летняя девушка проводила время, названивая своему молодому мужу, пропадавшему непонятно где. Как мне рассказала Юля, попавшая в отделение в один день со Светой, сначала всё было по-другому: красавец муж, который невесть что нашёл в этой коровушке, приходил в палату аж по два раза на дню, с цветами и фруктами, слушал причитания своей благоверной и кивал через равные промежутки времени. А как же иначе – ведь Светочка (Светулечка, Светусик, Светынька) могла потерять его ребёночка. Она попала в больницу не с выкидышем, а с угрозой его, и была ещё надежда спасти маленькую жизнь. Муж уходил, а Света вставала (чего делать не рекомендовалось) и шла курить (вот уж этого делать совсем нельзя было) на другой этаж (лестница, ну разве можно?!). И через три-четыре дня, когда Борис Аркадьевич отправил Свету на УЗИ, оказалось, что спасать уже было некого. И теперь она лежала в палате номер 20 как все мы – с выкидышем. Её муж больше не приходил, извещённый о крахе своих надежд. Света теперь не могла до него дозвониться, и всем стало ясно, что их развод не за горами. Брак по залёту (а тут имел место, по-видимому, именно он) разваливался, и Света мрачнела на глазах, поминутно терзая смартфон.
Кто из моих соседок мог меня пожалеть? Разве что Юля, но ни ей, ни кому-либо другому я не говорила, почему потеряла ребёнка. В палату ко мне никто из друзей и родственников не приходил – я никому не сообщила, что в больнице. Просто позвонила своей лучшей подруге и несостоявшейся свидетельнице Дине и сказала, что свадьбы не будет, попросила всё уладить с кафе и гостями. Она всё сделала, не задавая вопросов – Дина невзлюбила Стаса с первого взгляда и просто решила, что я наконец-то одумалась. На работе все считали, что у меня обычный больничный. О моей беременности, кроме Стаса, никто не знал. И вот я проводила тоскливую осень в гинекологическом отделении, ожидая попеременно завтрака, обхода, обеда, тихого часа, полдника и ужина. Я часто говорила с соседками на отвлечённые темы, а ещё чаще просто слушала. Говорят, это у меня неплохо получается.