Легенда о двенадцати ковчегах - стр. 7
Арина замолчала, наступила продолжительная пауза, которую прервал Пучков:
– Ну и что вы по этому поводу думаете, Альберт Родионович?
– Пока даже не знаю, – осторожно щупая оббитые края, пробормотал тот. – А вам, Арина, бабушка больше ничего не говорила?
– Я, признаться, не очень вслушивалась. Бабушка уже совсем старенькая была и порой несла всякую бессмыслицу. Я помню только какие-то обрывки… Что-то про ковчеги, про Горынь-реку – это речка у нас такая недалеко протекает.
– Ну конечно! Горынь-река! Вы позволите мне на какое-то время оставить у себя этот камушек? Думаю, завтра после обеда я смогу дать вам исчерпывающий ответ, насколько ценна эта скрижаль.
– Можно спросить? – поджав губы, осведомилась Арина. – Под ковчегом может подразумеваться какой-нибудь клад?
– Ну, вообще-то ковчегами в древности именовали сундуки. Так что вполне возможно. А почему вы спрашиваете?
– Я же говорила, бабушка рассказывала про какой-то ковчег. А эта скрижаль, вы сами предположили, какая-то карта.
– Очень может быть. – Бершинский заметил во взгляде Арины некоторую напряженность и поспешил ее успокоить: – Но, уверяю вас, если мы придем к выводу, что за этим действительно может скрываться что-то особенное, без вашего участия, а тем более без вашего ведома никаких действий предпринимать не будем. Даю вам честное благородное слово.
– Хорошо, – сказала Арина, вставая. – Тогда – до завтра.
Бершинский поднялся проводить гостью. Она подошла к двери и еще раз скользнула взглядом по лежащей на столе скрижали.
– Во сколько?
– Давайте в три, – предложил профессор.
– Здесь?
Что-то подстегнуло Бершинского, он стоял, впившись взглядом в эту роскошную женщину, и неожиданно для самого себя предложил:
– А что вы скажете насчет ресторана? За углом, знаете?
– Да, я проходила мимо. Какое-то странное название, нерусское.
– «Вечеряти». Ну, это как сказать. На древнеславянском означает – пировать. Хотя, кухня там, как это ни странно, итальянская.
– Надо же, – пожала плечами Арина.
Ее взор, беспокойно бегавший по комнате, наконец остановился на лице профессора. Глаза их встретились, и по спине Бершинского пробежал холодок. Руки и ноги, казалось, одеревенели, а в горле мгновенно пересохло.
– Ну как, вы согласны? – с трудом выдавил он из себя.
– Договорились.
Арина повернулась и исчезла за дверью.
– Так вы уже поняли, что это за карта? – спросил Пучков, с любопытством поглядывая на профессора.
– Пока не уверен. – Бершинский сел за стол, налил себе полный стакан воды из графина и, залпом выпив, молча уставился на скрижаль. – Возьми-ка, Тёма, эту каменюку и дуй в ректорат, сделай ксерокопию. Не таскаться же нам с такой тяжестью.