Ледяная дева - стр. 19

Ангелина была потрясена, когда супруг пустился во все тяжкие. Недели не проходило, чтобы по Петербургу не расходилась молва о пьяных кутежах Толкушина сотоварищи. «Какой купец без разгула?» – недоумевала старуха свекровь на слезы невестки. Но однажды все же даже видавшая виды Устинья Власьевна, прождав сына несколько дней, вышла из себя и поколотила его своею клюкой как никогда. Тут уж и клюка сломалась, и сама старуха чуть не померла от расстройства, дергая сына за вихры. Через три дня Тимофей очнулся, и снова повторилась прежняя картина. Подарена новая клюка и получено отпущение грехов домашними. Устинья Власьевна только качала седой головой в старомодном чепце и крестила сыновний лоб с темными кудрями.

Ресторанное безумие схлынуло так же неожиданно, как и пришло. Тимофей опомнился и принялся замаливать грехи. Теперь он по воскресеньям стоял службу вместе со всей семьей, ездил на богомолья и жертвовал храмам и монастырям. Мать не нарадовалась, Ангелина снова светилась счастьем. И именно в это время в жизни Толкушина появился новый знакомец – Рандлевский Леонтий Михайлович.

Как иногда выглядит злая судьба, рок, неминуемое несчастье? Ангелина Петровна не могла себе представить, что иногда оно имеет вид изысканного молодого человека, облик которого до сих пор ей был знаком только по модным журналам. Таких людей она не знала, хотя полагала, что они встречаются на свете, коли о них пишут и говорят. Высокий, стройный блондин, гибкий как лоза, с глазами газели, мягким чувственным ртом, он был так красив, что в первый момент Ангелина Петровна не нашлась, что и сказать. Она и не подозревала, что на свете живут существа мужского пола с такой странной, почти женской привлекательностью. Его манеры отличались особой вкрадчивостью и мягкостью, когда он говорил, точно кошка ласкала лапой ухо. Но эта сладость образа и речи, будучи женской, была бы восхитительной, в образе мужчины являлась странной, притягательной и отталкивающей одновременно. Нет, все же скорей притягательной.

Рандлевский оказался владельцем и режиссером маленького театра «Белая ротонда». Поэтому все его речи, все разговоры, которые теперь велись в гостиной, когда он оказывался у Толкушиных, касались тем, доселе неслыханных в этом доме. Новые пьесы, модные имена, литературные новинки, таланты актеров. Ангелина Петровна впервые с ужасом поняла, что не может в собственном доме за столом и слова вымолвить, чтобы не попасть впросак, не казаться сущей дурой. К ее изумлению, муж брался рассуждать о том, о чем не ведал, с большой охотой и страстностью. Театр и впрямь вскоре овладел душой Тимофея Григорьевича. Надо отдать дань византийскому коварству нового приятеля, который оплел купца своим очарованием, лестью и потихоньку пристрастил Толкушина к своему детищу. Толкушин стал щедро жертвовать на процветание «Белой ротонды». Благодаря его деньгам, убогий театришко быстро превратился в один из модных и популярных театров столицы. Рандлевский мог приглашать к себе ярких артистов и платить им щедро, искать новые пьесы, иногда самого странного свойства, и создавать роскошные постановки. Постепенно «Белая ротонда» стала для Тимофея Толкушина таким же привычным и родным местом, как и собственная контора или магазины.