Леди, которая любила лошадей - стр. 33

– А… ничего так вышло, – сказал княжич, почесав щеку. – С фантазией.

– Что вышло? – мрачно поинтересовался Демьян. Чужие фантазии на собственном теле его совсем не радовали. Однако что-то подсказывало, что избавиться от них не выйдет.

– То, что ты, дорогой мой товарищ и почти родственник, теперь уникальный по сути своей маг…

Спина опять зачесалась, верно, от избытка уникальности. А Вещерский руки потер, и вид у него сделался предовольнейший.

– Я тебя к себе заберу.

– Если выживет, – счел нужным добавить Никанор Бальтазарович, сложивши руки на выдающемся своем животе.

– Выживет, – пообещал Ладислав и носом шмыгнул. – Если до сих пор живой, то и выживет.

– Зеркало дайте, – Демьян попробовал было сползти с кушетки и покачнулся.

Во взгляде целителя появился некоторый скепсис, пробудивший в душе Демьяна самые нехорошие предчувствия.

– Можно и без зеркала, – Вещерский взмахнул рукой, сотворяя иллюзию. Подробную. И судя по одобрительному кивку Никанора Бальтазаровича, весьма себе точную.

Дракон…

Дракон остался. Правда, теперь он обвивал дерево с красными ветвями и белыми хрупкими с виду цветами. Хвост змея упирался в волны, выписанные весьма тщательно, а из волн выглядывала огромная рыбина. В ветвях же дерева скрывались существа вида самого удивительного.

Птицы?

Кошки?

Твари мертвого мира?

– Знаете, – сказал Демьян, коснувшись красной ветви, которая переходила через плечо на грудь. – Я к вам больше не приду.

– Почему? – Никанор Бальтазарович поджал губы, изображая обиду.

– Воображение у вас чересчур уж живое.

Марья примеряла шляпки.

Одну за другой.

И вокруг нее стайками вились продавщицы, равно охая и ахая, восхищаясь не то Марьей, не то шляпками, не то тем, до чего оные шляпки Марье идут. Она же, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим, вздыхала.

Морщила носик.

И снимала очередное творение провинциального мастера, давая шанс другому.

– Вам просто чудо до чего хорошо, – вздыхали продавщицы, совершенно, кажется, не раздражаясь тому беспорядку, который Марья принесла с собой.

Шляпки, прежде чинно возлежавшие на деревянных болванах либо же на полках, ныне были везде. Они возвышались горами белой и золотой соломки, тончайших тканей, растопыривали перьевые веера, переплетались узорчатыми ленточками и спускали нити бус.

Но Марью это не волновало.

Кажется.

– Вот, – сняв премиленькую шляпку из узорчатой соломки, украшенную голубыми и желтыми лентами, она протянула ее Василисе. – Попробуй. Тебе пойдет.

Шляпка и вправду была прелестной, вот только смотрелась на Василисе… как и предыдущие семь. И Марья сморщила нос.