Леди и некромант – 2. Тени прошлого - стр. 52

– Что вы… меня с юных лет оберегали… как же, единственный наследник… как-то так повелось, что наш род, пусть древний и богаты, но численностью никогда не мог похвастать… теперь я понимаю, но…

Он выпил почти треть отвара и довольно фыркнул.

– Вы не поверите, но сегодняшняя ночь… я в жизни ничего подобного не испытывал.

– Охотно верю.

Ричард и сам, мягко говоря…

– И не буду лукавить, говоря, что мне понравилось… местами, конечно, но… – Генрих смежил веки. – Я пожалуй, более чем когда либо осознал, насколько смертен. И насколько люблю жизнь. Еще недавно мне казалось, что все мое существование… это тоска смертная.

Экипаж громыхал.

Подпрыгивал на камнях. И спать хотелось немилосердно. Но Ричард слушал, когда еще благородный лойр соизволит поделиться мыслями с ничтожным смертным?

– …даже моя ссора с отцом… это же пустое, если разобраться…

Он говорил и говорил, что-то рассказывая, наверняка личное и душевное сверхмеры, но усталость взяла свое, и Ричард смежил веки, проваливаясь в подобие сна.

И кажется, действительно уснул, если пропустил момент, когда экипаж остановился.

– Прошу прощения, – лицо Генриха впотьмах было неестественно белым. – Мы прибыли… вас проводят в ваши покои.

…огромный дом.

Каменная громадина о полудюжине грубых колонн. Оплетенные коваными змеями, они гляделись уродливо, впрочем, и сам особняк не отличался красотой. Было что-то хищное в простоте его рубленых линий, в мрачности гранита, который не пытались облагородить ни панелями из дерева, ни гобеленами. Тусклый блеск рыцарских доспехов, расставленных по коридорам, лишь усугублял сходство с темницей.

…правда, стоило признать, что камеру Ричарду выделили отличнейшую.

Комната.

Два узких окна. Стекла толстые, мутные, вставлены в свинцовые переплеты. Широкие подоконники. Ковер из медвежьих шкур на полу. Камин. Кровать. Балдахин, подвязанный шнурами. Гардеробный шкаф, несколько выбивавшийся из общей обстановки какою-то легкомысленностью… рукомойник с тазом и медным кувшином.

Слуга.

Поднос и поздний ужин.

Бутыль вина, заботливо обернутая мягкой тканью.

– Господин просил сказать, что, если вы желаете умыться, то вас проводят в умывальни, – слуга был мрачен, то ли подняли его среди ночи, то ли заставили прислуживать выскочке, которому в благородном доме не место, но недовольство свое он выражал и тоном, и взглядом, и постною гримасой.

– Желаю.

Ричард потер глаза.

А ведь сон как рукой сняло… бодрость временная, но воспользоваться стоит.

Слуга кивнул.

И повернулся спиной.

Он шел по дому, неся на вытянутой руке шар-светильник, и даже спиной умудрялся выражать неодобрение. Впрочем, на неодобрение Ричарду было глубоко наплевать.