Леди Горничная - стр. 30
– Нет там никакого портрета, – растерялся полицейский.
Знаешь, братик… наши с тобой отношения, конечно… Но убрать мамин портрет! Это… это… Нет слов!
– Сударь полицейский…
– Инспектор Баррака!
– Инспектор… – надо же, не прошло и часа, и я уже знаю его имя, – почему бы вам просто не связаться с Тристаном… – я вдруг остановилась, осененная жуткой мыслью. И торопливо спросила: – Он что… умер?
– Третьего дня видел – живой был, и кажется, вполне здоровый, – слегка опешил инспектор. Потом прищурился подозрительно и протянул. – А ле-е-еди думала, что лорд Тристан умер?
Прямо сейчас леди думает, что один наглый лепрекон ее все-таки надул: «Брат при смерти…»
– Жив-здоров, и слава богам… – пробормотала я. Встретимся – разберемся, зачем О’Тулу вдруг понадобилось, чтобы я вернулась на родину… или все же понадобилось самому Тристану? – Вы можете отправить к нему курьера…
– Не собираюсь беспокоить лорда ради каждой мошенницы! – отрезал инспектор.
– И часто брата беспокоят мошенницы? – снова заинтересовалась я.
– Ничего не знаю о твоих братьях, милочка! – инспектор усмехнулся, упиваясь собственным остроумием.
– Ну хорошо… – я тяжко вздохнула. – Ратуша тоже цела?
Получила в ответ новый подозрительный взгляд и устало пояснила:
– Там записи хранятся: кто на ком женился, кто когда родился… По ним проверить можно.
– Хорошо… допустим… – кажется, у него впервые появились сомнения. – Леди Ингеборга… Хотя ты совершенно не похожа на северянку!
– Я и на южанку не похожа, – хмыкнула я.
Мама была типичной северянкой: высокой, статной, голубоглазой, с крейсерской грудью и льняными косами в руку толщиной. Папа, на двадцать лет ее старше и полголовы ниже – типичным южанином: горбоносым, черноглазым, сказала бы, чернокудрым… но в моем детстве вместо знаменитых южных кудрей у отца на макушке уже красовалась лысина. И родилась у них я – такой же типичный среднеимперский смесок: среднего роста, средней комплекции, с темно-русыми волосами и карими глазами. В столице сходу за свою сошла.
Хочу туда – обратно!
– Мы проверим, – с угрозой в голосе пророкотал инспектор. – Вернемся к происшествию в поезде…
– Вернемся, – согласилась я.
Он покосился на меня, но наткнулся на преданный взгляд, исполненный радостной готовности помочь.
– Вы заявили, что старая дама, ваша соседка по купе, разбила окно…
– Я? – изумилась я. – Когда?
– У меня записано… Где-то… – он с сомнением оглядел рассыпанные по полу бумаги.
– Да? – я тоже посмотрела на них с сомнением. – Тогда я это подписывать не стану, потому что я сказала: окно разбилось…
– Каким образом? – хищно зыркнул он.