Лёд твоих глаз - стр. 13
Рамир Онофрэ сел в большое черное кресло и лениво указал мне рукой на место напротив. Второе кресло было значительно проще, чем ректорское — но это и не удивительно. Опустившись в мягкие объятия обивки, я приготовилась слушать.
— Итак, Кэссария Ригантония, я получил табель вашей успеваемости. Что касается дисциплин — здесь все ясно. Однако меня настораживает ваше поведение, а точнее — систематические нарушения академического устава. Хочу предупредить сразу: в моей Академии у вас такие шутки не пройдут. При первом же нарушении я поставлю вопрос о вашем отчислении. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Я тяжело сглотнула образовавшийся в горле ком. Веселенькое начало у нас выходит!
— Конечно, я вас поняла, — выдавила из себя, мысленно добавив: «Это будет не так уж и сложно, ведь Дориан больше не будет подначивать на всякие шалости».
— Отлично, с этим разобрались. Теперь касательно вашего вливания в учебный процесс...
После всех впечатлений слушать нудную информацию было выше моих сил, поэтому я просто отключилась, машинально кивая головой там, где требовалось. Сама же мыслями витала где-то далеко. Там, где один несносный дракон уже наверняка оттачивал свой ядовитый сарказм на новой жертве.
Вот драгхл!
Комната, в которой меня поселили, была рассчитана на двух учеников. В этой Академии лернантские домики предоставлялись только элите и то — за отдельные деньги. Моей соседки не было на месте — очевидно, она была на занятиях. Я с тоской посмотрела на застеленные пепельно-розовыми покрывалами две одинаковые кровати, стоявшие у противоположных стен. Несложно было найти мою: она выглядела казенной и обезличенной, и только знакомый чемодан покоился на выглаженном покрывале. А сторона моей соседки изобиловала различными цветами в небольших глиняных горшках.
«Неужели угораздило получить в соседки природницу?» — подумала я с грустью. Сев на кровать, я крепко задумалась. Еще вчера, после дурных новостей, отправила домой весточку, но до сих пор не получила никакого ответа. Возможно, таким образом родные показывали свое отношение ко всему происходящему. А может, и вовсе исключили из семьи. Такой позор! Меня не страшила реакция папы или мамы: какой бы оторвой я ни была, они меня всегда любили. Но вот предать доверие бабушки — это было серьезным преступлением.
Я вздохнула и встала с кровати. На удивление мягкой, кстати. Открыла чемодан и начала разбирать вещи. Рядом нашелся вещевой шкафчик. Открыв его, я заметила на одинокой вешалке чистую униформу — отлично, хоть не придется покупать за свой счет. Опознавательные знаки на рукавах говорили о том, что я буду учиться на факультете стихийников.