Лед и пламя - стр. 40
В произвольной программе я делаю попытку приземлить тройной аксель. Падаю в итоге, но судьи засчитывают его как полностью докрученный прыжок с ошибкой на приземлении – несмотря на срыв, я рада, что попыталась. В финале программы неожиданно сдваиваю каскад – глупая ошибка, которая, я надеюсь, не будет стоить мне первого титула за два года.
После финальных поклонов, еду к бортику, где меня ждет Никита Сергеевич.
- Напомни мне, двойной сальхов мы планировали? – спрашивает он снисходительно, помогая мне надеть олимпийку.
- Глупая ошибка, знаю, - сокрушенно качаю головой. – Я после ойлера совсем скорость потеряла и…
Фраза так и остается недосказанной, потому что в это момент тренер кладет руки на мои плечи и порывисто прижимает к своему крепкому телу. Этого оказывается достаточно, чтобы в груди разлилось предательское тепло и сердце зашлось от волнения. Я тяну руки, чтобы обнять Вернера, но все заканчивается также неожиданно, как и началось.
- Рано расслабилась, - говорит он спокойно. - Скорость потеряла, потому что замешкалась на заходе. И ребро гуляло.
Несмотря на допущенные ошибки, по итогу соревнований я сохраняю за собой итоговое первое место. Наверное, моя победа закономерна, потому что по-настоящему серьезных соперниц из первой десятки мирового рейтинга у меня здесь не было, но я все же ощущаю эйфорию. Стоять на высшей ступени пьедестала – только ради этого момента можно терпеть изнурительные тренировки, постоянную диету и отсутствие личной жизни за пределами катка.
Из-за награждения и протокольных мероприятий, в отель мы возвращаемся почти в десять вечера. Поглаживая свою золотую медаль, я лелею надежду, что у спонтанных объятий Вернера будет продолжение, но все заканчивается как вчера. Он скрывается в своем номере до того, как я успеваю придумать вескую причину, чтобы он остался.
Наверное, глупо с моей стороны рассчитывать, что Никита Сергеевич так легко поддастся своим желаниям. Но мне казалось, что шаг вперед абсолютно естественен, ведь воздух между нами искрится от едва сдерживаемого напряжения.
Той ночью я долго лежу без сна. Раньше я бы вспоминала приятные моменты медальной церемонии, испытывая гордость и удовлетворение от результата, но сейчас все золото моей коллекции меркнет перед желанием сдвинуть с мертвой точки отношения с тренером.
Когда утром я спускаюсь к завтраку, Никиты Сергеевича нигде не видно. Заняв столик у окна, прошу официанта налить мне кофе, а сама иду к шведской линии – соревнования завершились, и я могу позволить себе что-нибудь вкусное. Вернер появляется, когда я доедаю овсянку с фруктами и орехами. Выглядит как всегда умопомрачительно. В потертых джинсах, обтягивающем его крепкую фигуру сером лонгсливе и расстегнутой куртке в университетском стиле – не человек, а ожившая картинка из девичьих фантазий. Пока он идет ко мне через весь зал, замечаю, что не только я не могу от него оторваться – несколько девчонок за соседним столом пожирают Вернера глазами и глупо хихикают. А он словно и не замечает этого.