Лебединая песнь - стр. 83
Он хотел прибавить: «…и мои документы подтверждают это», но ему противно было дальше плести эту фальшь. Вячеслав молча смотрел ему в лицо, как будто не находил нужным поддерживать подобный разговор, а может быть, вникал в какую-то мысль, внезапно пришедшую в голову… Странное что-то выросло между ними. «Допытываясь, что он обо мне думает, я только увеличу его подозрения, полное равнодушие скорее всего может убить их в зародыше», – сказал сам себе Олег. Он взял вилку и, выуживая из кастрюли сосиски, проговорил с равнодушным видом что-то по поводу их цены и качества и вышел из кухни.
– О чем это вы так задумались, Олег Андреевич? – спросил Мика, увидев, что Олег с остановившимся взглядом ерошит себе волосы и не притрагивается к сосискам, которые стынут перед ним. Олег перевел взгляд на мальчика.
– Мика, ты ничего не говорил обо мне Вячеславу? Ты не проговорился при нем случайно?
– Разумеется, нет! Я не так глуп, как вы, очевидно, думаете. А разве Вячеславу известно о вас что-нибудь?
– Если он ничего не знает точно, то подозревает во всяком случае.
– Что подозревает?
– Что я офицер и скрываю это.
Мика свистнул.
– Вот так история! Нина права, когда говорит вам, что вы себя выдаете с головой манерой вести разговор, – все эти ваши «так точно», «здравия желаю», «я вам уже докладывал» – все это слишком офицерское. На вас достаточно взглянуть, чтобы понять, что вы за птица. Уж если Вячеслав вас раскусил, то опытный ГП-ушник вас разом накроет, и все начнется сначала. Вы должны следить за собой.
– Ты прав, мой мальчик. Но это не так-то просто. Привычка – вторая натура. Да, неприятно было бы, – прибавил он. – Начнут копаться в прошлом… выплывет все: Белая армия, отец, брат… Неприятно.
– Это не неприятно – это прескверно было бы! – горячился Мика.
– Пока, однако, ничего еще нет и преждевременно волноваться как следует. Не говори ни о чем Нине.
– Да, да, – подхватил Мика. – Кто знает? Очень возможно, что он и не выдаст вас. Он вообще не болтлив, и если не обозлится за что-нибудь, то, наверное, будет молчать. Смотрите, не ссорьтесь с ним.
– Я не думаю, чтобы он способен был выдать из злобы. Скорее, из превратно понятого чувства долга. Ведь им там, на партийных собраниях, каждый день вбивают в головы, что шпионить и доносить – первый долг каждого. Вот чего я опасаюсь. Поживем – увидим! – И он принялся за сосиски.
– Вы так спокойны?
– Дорогой мой, я привык ко всему. Теперь меня, право, ничем не запугаешь, не потому, чтобы я был неустрашим, а потому что жизнь опостылела.
Теперь Мика ерошил волосы: