Лебединая песнь - стр. 128
– Не пожелал поддерживать родственных отношений? – спросил Валентин Платонович, пристально взглянув на молчаливую девушку.
Она с удивлением обернулась на него.
– А вы откуда знаете?
– Я с самого начала допускал эту возможность! Уже потому, как он отшатнулся от меня, можно было это предвидеть.
Ася молчала. «Вот этот ведь не отрекается же от родных и от своего круга, – подумала она, – а между тем он сын члена Государственного совета, и его мамаша сама говорила бабушке, что у нее всегда готов чемодан с бельем и сухариками на случай ареста Валентина Платоновича».
Все так же молча они спустились вниз. Перед подъездом стояла элегантная машина, Валентин Платонович открыл дверцу.
– Прошу вас, Ксения Всеволодовна. Мы сейчас покатаемся по Москве.
– Как? Ведь у нас же поезд в десять часов?
– Поезд не в десять, а в двенадцать тридцать. Я присочинил немного, боясь, чтобы вам не стало скучно со старухой. Мне хотелось показать вам Белокаменную, пользуясь случаем, что знакомый академик предоставил мне на этот вечер машину.
– Да как же вы распорядились за меня?
– А что ж такое? Ведь смотреть Москву интереснее?
– Конечно, интересней… но мне однажды уже попало за автомобиль, когда я ехала с Рудиным.
– Простите… с кем?
– С Рудиным. Дядя уверяет, впрочем, что это была вымышленная фамилия, но я не совсем уверена.
И она кратко рассказала случившееся. Он кусал себе губы, чтобы не рассмеяться.
– Ксения Всеволодовна, уверяю вас, что все эти запреты относятся только к случайным знакомствам. Впрочем, если вы сомневаетесь, что я есть я, или опасаетесь за целость «бывшего» соболя, я тотчас остановлю машину.
– Да нет, я не сомневаюсь… совсем нет… – И она замолчала, смущенная.
Покатались по Москве. Было и в самом деле интересно, но сквозь это в сердце все время чувствовалась боль от разговора с Михаилом, но все-таки было интересно. Возникло только одно осложнение: в середине какого-то пустого разговора она проиграла pari à discrétion[66], которое предложил Валентин Платонович. Теперь он прочел ей целую лекцию о том, что оплата pari – такой же долг чести, как карточный долг или всякий другой. Причем прибавил:
– Да вы не опасайтесь, Ксения Всеволодовна: ничего особенно страшного я от вас не потребую. Под машину вас броситься не заставлю.
– Ну, так говорите же скорее, что вам надо, чтоб уж не беспокоиться, – сказала она с тревожной ноткой в голосе.
– А вот сейчас выйдем из машины и скажу.
Они вышли, и когда он отпустил машину, то, наклонившись к ней, сказал тоном волка из «Красной Шапочки»:
– Вы должны поцеловать меня!