Латунный город - стр. 73
– Когда в последний раз ты видел семью? – спросил Ваджед, когда они подошли к запряженным лошадям на выезде со двора.
– Пару месяцев назад… дольше, чем пару, – сознался Али. – На айт[20].
Он вскочил в седло.
Они выехали за ворота, и Ваджед цокнул языком.
– Зря ты так, Али. Ты должен быть благодарен судьбе, что твои родные всегда рядом с тобой.
Али состроил гримасу.
– Я приезжал бы чаще, если бы не призраки Нахид, обитающие в этих стенах, которые мы зовем домом.
Как раз в этот момент они миновали поворот на извилистой дороге, и в поле зрения показался дворец. Золотые купола ярко сверкали под утренним солнцем, стены и фасады из белого мрамора розовели в свете зари. Исполинский зиккурат грузно устроился среди крутых скал с панорамой дэвабадского озера. Окружавшие его сады еще дремали в тени, и казалось, что игольчатые кроны черных деревьев проглатывают гигантскую ступенчатую пирамиду.
– Это не призраки, – возразил Ваджед. – Дворец просто… тоскует по своим основателям.
– Дядя, в мой последний приезд у меня из-под ног испарилась лестница, – напомнил Али. – А вода в фонтанах так часто обращалась в кровь, что ее перестали пить.
– Значит, сильно тоскует.
Али покачал головой, но промолчал. Город пробуждался ото сна. Они спустились по холмистой дороге, ведущей ко дворцу, и через черный ход выехали на королевскую арену. Это место было создано для спортивных состязаний и солнечных дней, для ловких жонглеров факелами и для гонщиц на чешуйчатых огненных птицах симургах. Для увеселений.
Для них и это увеселение. Али осуждающе обвел взглядом толпу. Несмотря на раннее утро, многие места на каменных лавках уже были заняты: тут собрались вельможи, рвущиеся выслужиться перед его отцом, охочие до зрелища чистокровные простолюдины, разгоряченные Дэвы и, кажется, совет улемов полным составом (может, мудрецы получили приказ воочию понаблюдать, что бывает, когда не получается удержать неверных в узде).
Али поднялся к королевской ложе. Это была высокая каменная терраса, укрытая тенью горшечных пальм и полосатых льняных штор. Он не увидел отца, но впереди заметил Мунтадира. Его старший брат наверняка горел желанием присутствовать не больше чем Али. Черные кудри Мунтадира растрепались, и он вряд ли переодевался со вчерашнего: на нем красовались агниваншийская куртка, густо расшитая жемчугами, и небесно-голубой шелковый набедренник. Одежда была мятая.
От него с трех шагов разило винным перегаром, и Али заподозрил, что брата сегодня разбудили в чужой постели.
– Мир твоему дому, эмир.
Мунтадир подскочил.