Ласковый убийца - стр. 133
Когда я думаю, говорю или пишу о тебе, я чаще других употребляю слова "всегда" и "никогда", эти временные абсолюты, хотя по натуре своей я человек мягкий и не категоричный; но моя любовь к тебе так велика, что вряд ли я смогу исчерпать ее за то время, что мне отпущено.
Я – как султан Брунея в сельской продуктовой лавке: и рад бы потратить часть своих несметных сокровищ, да нечего больше купить.
В последнее время я часто думаю о смерти. Не потому, что боюсь ее, а потому что любой нормальный человек должен думать об этом. Все знают, что смерть неизбежна, но делают вид, словно заключили эксклюзивный договор с Господом Богом. И при этом суетятся, стараются чего-то добиться, кем-то стать… Хотя с уверенностью можно утверждать только одно: что каждый рано или поздно станет покойником.
Так почему бы не начать готовиться к смерти заранее? Если ты чувствуешь себя художником, если ты хоть немного причастен к мировой гармонии, то постарайся сделать так, чтобы твоя смерть подвела итог всей прожитой жизни, чтобы она явилась ее прямым следствием и прозвучала бы мощно и значительно, как завершающий аккорд какой-нибудь симфонии Бетховена.
Я мечтаю умереть у тебя на руках; тогда бы я смог сказать, что моя смерть стала продолжением моей жизни, ее закономерным исходом, ее единственно возможным логичным концом.
Наверное, тебе покажутся очень грустными и мрачными эти мысли: не печалься, их никто не увидит.
В литературе не остается ничего из того, что написано карандашом: даже этот маленький стишок, который я начеркал в блокноте за пять минут, дрожа и замирая от радости, что слова все еще могут приходить ко мне запросто, как к старому доброму знакомому, даже он истлеет и обратится в прах; он очень мил, но вряд ли заслуживает другой участи. Однако же он не настолько плох, чтобы мне было стыдно посвятить его своей возлюбленной – вот послушай:
Ради Нади, Нади ради,
Был вчера я при параде,
В ослепительном наряде
В славном граде Петрограде.
Побывал и в зоосаде,
Видел там слона в ограде:
Слон не ел, а только гадил —
Я ушел в большой досаде.
Плыл корабль по водной глади,
Я стоял, на север глядя,
Мимо проходили бляди,
Ветерок им спины гладил…
Ох, умаялся я за день!
Но… Представлен был к награде:
Я пишу стихи в тетради
И целую ручки Наде.
Конечно же, это безделица и вещь никчемная. Я просто хотел тебя позабавить интересной формой – выдержанный хорей при повторяющейся женской рифме. Обещаю, что больше не буду отвлекаться на такие пустяки: по крайней мере, пока не допишу…
"КРОВАВОЕ ЗОЛОТО." НАПЕЧАТАНО НА МАШИНКЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.