Лароуз - стр. 28
– Почему не «Бросай»? – спросила Джозетт. – Как получилось, что у них нет камня с надписью «Бросай»?
– Кажется, тебе не хватает вдохновения, – заметила Сноу.
– Это не вдохновение, это слащавость.
– О-о-о! – Сноу лизнула палец и сделала знак в воздухе. – Слово из словаря.
Они вернулись в другую секцию. Там продавались скребки для лобового стекла и аварийные фонари, может быть, для их папы.
– В магазине бытовой техники выбор лучше, – заметила Джозетт. – Давай посмотрим духи для мамы.
– Нет, лосьон.
– Вот и купи его. А я возьму духи.
Все хорошие духи были заперты под стеклом прилавка, на котором лежали руки давешней очкастой леди.
– Черт, теперь нам придется иметь дело с ней, – с досадой проговорила Джозетт.
– А я ей не грубила, – сказала Сноу. – Так что и разговаривать мне.
Джозетт закатила глаза и надула щеки.
Сноу подошла к продавщице и улыбнулась.
– Как у вас дела? – произнесла Сноу жизнерадостным тоном. – Мы ищем по-настоящему хороший рождественский подарок для нашей матери. Наша мама особенная. – Сноу вздохнула. – Она так много работает! Что вы предложите?
Женщина оторвала осуждающий взгляд от Джозетт, согнувшейся над стеклянным прилавком, и ее руки запорхали среди сверкающих, как драгоценные камни, коробочек и флаконов, а потом остановились на пробнике духов «Жан Нате».
– Слишком просто, – заявила Джозетт.
Сноу указала на «Йован Маск».
– Это не запах мамы. В ее запахе больше… ну не знаю… чистоты, что ли.
– Может быть, «Чарли» или «Блю Джинс»?
– Пожалуй, слишком обычные.
Они задумались, рассматривая витрину.
– Я хочу подарить что-то особенное. У меня есть заработанные деньги, – объяснила продавщице Сноу. – Может, что-нибудь от дизайнера или кинозвезды?
Женщина указала на коробочку. «Белые бриллианты». От Элизабет Тейлор[41].
– Американский аромат номер один, – трепетно произнесла она.
– Кто такая Элизабет Тейлор? – спросила Джозетт.
– Да-а-а, «Клеопатра»[42]?
Они обе вспомнили обложку кассеты в видеопрокате.
– А кроме того, она дружила с Майклом Джексоном?
– Ах да. – Джозетт понюхала спрей. – Чудно. Мне нравится.
– Духи «Энжоли» в розовой коробочке, украшенной тисненым золотым цветком.
– Но запах у мамы не такой острый. Я имею в виду, она от природы хорошо пахнет.
– Он будет плохо сочетаться с отцовским одеколоном «Олд Спайс».
– А как насчет «Дикого Мускуса»?
– Может, «Песню Ветра»…
– Ими душится бабушка.
Женщина за прилавком достала элегантную коробку, спрятанную за другими. Она была бледно-розовато-лиловой, то есть какого-то дорогого неопределенного цвета. С черновато-серой полосой. Флакон как раз умещался в ее ладони, по нему шел узор из рельефных ромбов, стекло было изящно закручено. «О Саваж». Женщина распылила немного духов на матерчатую салфетку, взмахнула тканью перед их носами. Подождала. Аромат был свежий и сухой. Слегка лакричный. Может быть, с намеком на облако. Нотки свежераспиленного дерева? Сена. Какой-то особенной травы в особенном лесу. Ничего темного, ничего страстного. И что-то еще.