Лара - стр. 2
Лару спасла бабушка. Если бы не она, то неизвестно, чем закончилась бы её жизнь, так и не успев толком начаться. Девочка всегда знала о её существовании, но никогда раньше не видела, по крайней мере, не помнила ни её лица, ни её присутствия в доме. Знала только, что она есть, что зовут её Роза и что живёт она одна, в избушке, затерянной где-то глубоко в лесной чаще, на границе бескрайних топей. Дорогу к ней ведали несколько человек из деревни. И если в какой-то из семей случалось несчастье – будь то человеческая болезнь, неурожай или внезапный падёж скота, – то сию же минуту снаряжали в чащу гонца. Бабушку Розу все считали колдуньей, имя её произносили шёпотом, очень боялись и, может быть, даже недолюбливали из-за зависти к её непохожести на них самих, убогих, заточённых в этот лесной загон и бессильных самостоятельно изменить судьбу. Но, несмотря на хаос противоречивых чувств, за исцелением и избавлением от несчастий шли не к доктору, а именно к ней. Приносили ей яйца, сахар, соль, баночку мёда или упаковку редкого в этих местах индийского чая. И бабушка в большинстве случаев помогала – то травкой какой целебной, то заговором, а то просто советом. Но любить бабу Розу от этого всё равно никто не спешил – считали, что так оно, в общем-то, наверное, и должно быть.
Единственный раз за последние пятнадцать лет бабушка собственной персоной явилась в Синие Раки. Явилась, чтобы забрать с собой Лару. Пришла рано утром, часа в четыре, пока напившуюся в хлам мамашу не смог бы разбудить даже набат. Её фигура выросла в дверном проёме. С тыла женщину освещал яркий, малиново-золотистый рассвет, лучами расходившийся из-за спины и взбудораживший сонмы суетливых пылинок. Лара сразу поняла, что за человек явился за ней этим особенным утром, хотя черты лица совсем не угадывались из-за контраста. Лара молча спрыгнула со своей кровати, одела лёгкое платье, повязала косынку и, не обувшись, пошла следом за бабой Розой. Босые детские ножки, обветренные до самых колен, покрывались мурашками от холодной росы. Но горячая ладонь, крепко обнимавшая Ларину ручку, согревала всё её нутро, словно печка. Лара знала, что с этого дня жизнь её изменится раз и навсегда, знала, что теперь ей на долгие годы не грозят никакие беды, что отныне она в надёжных руках. Пока шли они с бабушкой по мшистым тропинкам, вдыхая терпкие ароматы дремучего леса, Лара словно вырастала вверх и вширь, становясь огромной, сливаясь с травой и вековыми деревьями, поросшими паутиной, с птичьим гомоном, с комариным звоном, с трубным голосом исходившего паром лося, со скрипом истекавшей тёмно-янтарной смолой сосны. Сколько они так шли – невозможно было измерить. Три часа? Три дня? Три века? Сердце Лары бурлило, готовое взорваться от переизбытка истинной жизни, не такой, как в тесных домиках оставленной позади деревни. Здесь всё виделось настоящим, пришедшим из вечности и устремлённым в самые тайные уголки вселенной.