Лапы волчьи, характер русский - стр. 25

Впервые в жизни они выли. Тихо-тихо, почти шепотом. А за песца того их так и не похвалили! Почему? Непонятно.

Перед рассветом будто дождик заморосил; но вскоре небо очистилось. Скала Берингова острова зеленеет на свету, а черных камней совсем не видно.

«Здесь нет колдунов» – решил Балтик, и зашептал Полкану об этом.

Полкан приободрился, закивал.

Обоим стало чуть повеселее.

На капитана больше не обижаются.

– Эй, пошли!

Весь этот и следующий день ребят натаскивали на птиц, обживших скалы. Полкан и Балтик преследовали бакланов – это было явно проигрышное дело, поскольку у баклана очень ловкое телосложение. И оказывается, он умеет нырять. Полкан один раз помчался в море, вслед за упавшей дичью, но сразу же вылез и стал отплевываться.

Птицы вроде бы не рыбы – но прячутся в море. Чудно. Весь день они пробегали, пролаяли. У Нестерова не было строгой системы обучения, он не объяснял, как именно надо охотиться на птиц. Он просто дает возможность действовать.

На второй день Балтик поймал мышь – он случайно ее заметил, напрыгнул и зажал лапой. Он в тот момент разыскивал чаек и сработал скорее автоматически. Мышь пищит, вырывается; Балтик слегка сдвинул пальцы, чтобы рассмотреть. У крохотули нет ничего кроме шерсти и бусинок-глаз. Ухватить ее не за что, разве что взять в рот все целиком.

Балтику хотелось показать, что он поймал. Но нести во рту то, что пищит, противно. Он убрал лапу, и мышь умчалась.

Полкан также видел довольно много мышей. Они прячутся, едва заслышат его лай. Всем кажется, что идет большой, огромный пес.

Лежбища Нестеров обнаружил – и на Берингове, и на скалах вокруг. Котиков бить еще рано, и к тому же нечем. Промысловая бригада соберется во Владивостоке после 1 мая.

– Апрель только начался. Мы успеем сходить и на Сахалин, и в Охотск.

– Опять? А чего там в Охотске? – сказал вдруг Черепенников. И замолк; говорили уже другие. Многим почему-то не понравилось в Охотске, и идти туда считали странным.

– Граждане! Это бунт на корабле? – удивился Нестеров. – Все равно до мая промысел не откроем. Или что, скучно быть на море? Если так, то зачем шли в моряки?

– Я не шел, меня направили… – загудел было Черепенников. Но его теперь не поддерживают. Команда молчит. В сущности, до Охотска не так далеко…

Черепенников долго сидел в «кают-компании», ворчал про себя неразборчиво. Все уже ушли. Тогда и он вышел, нащупал некую деревяшку и с силой запустил в сторону Полкана и Балтика (они опять привязаны).

– Тюк! – деревяшка ударила мимо, в доски. Ребята залаяли, правда, вскоре стали подавлять себя. Это очень трудно. Но все же лучше не скандалить.