Лана - стр. 8
Император Николай в очередной раз продемонстрировал свою слабость, покорность року и обстоятельствам, но не мне его судить. По улицам Петрограда шлялось разнузданное пьяное быдло с красными бантами на груди. Особенно ими кичились первые дезертиры с фронта, они же без проволочек ставили к стенке боевых офицеров с Георгиевскими крестами.
Я уехал в Ревель, к своим эстляндским родственникам. Россию начинало захлестывать черное безумие Гражданской войны, но здесь еще было относительно спокойно. Мы с братьями обсуждали возможность уйти на Дон к генералу Корнилову, но судьба решила иначе. В тот день я узнал, что некий атаман Семенов собирает добровольцев для войны с красными в Забайкалье…
– Расскажите поподробнее, не тот ли это Семенов Григорий Михайлович, бывший сотник 1‑го Нерчинского казачьего полка? Помнится, он еще писал письма Керенскому о создании смешанной гвардии из монголов и бурят, лелея идею спасения России инородцами. Я знал его по Карпатам, мы даже были дружны.
– Тот самый. Но Забайкалье так далеко, барон…
…Спустя месяц я, уже в Маньчжурии, с белым эмалевым крестом на груди и золотым наградным оружием, пожимал крепкую руку моего боевого товарища. Семенов искренне предложил мне должность, соответствующую моим есаульским погонам, я был назначен комендантом станции Хайлар и военным советником при монгольском князе Фушенге. Прошло не так много времени, чтобы он понял, кто стал истинным командиром его войск…
– Язык понимаешь, Будду почитаешь, воевать умеешь, но… не монгол! – успокаивая сам себя, шутил князь. – А немонгол не может быть вождем монголов!
Если бы он только знал, насколько глубоко ошибается…
Мы вновь сидели в том же маленьком кафе. Я попросил официантку убавить музыку и принести вино. Лана пила только красное словно кровь, так же как и я предпочитая сухое французское. Хотя, как оказалось впоследствии, кровь она пила с неменьшей охотой, особенно человеческую, но обо всем в свое время.
Наш разговор шел неспешно, она уже привыкла к тому, что я держу ее ладони в своих, когда отвечаю на урок. Впрочем, уроками паши беседы по‑прежнему являлись лишь для нее, мне было просто интересно с ней разговаривать. А может, я не ощущал тогда, как незаметно и бесповоротно меняюсь с каждой нашей встречей…
Знаете, есть женщины, о которых думаешь: ну вот дура дурой, зато какая грудь! Или наоборот: так приятно пообщаться, но не приведи боже, если эта ученая мымра полезет на тебя с поцелуями!
Лана не являлась в этом смысле золотой серединой – она была воплощенной гармонией ума и тела. И я бы солгал, говоря, что чему‑то отдаю предпочтение…