Ламбрант и Казначей бесовских пороков - стр. 18
– Д-да, б-батюшка, – начал заикаться житель беспокойного дома. – Сп-пасибо, б-батюшка…
– Не благодари, дуралей! – вновь пришёл в возмущение священник, на этот раз стукнув собеседника пальцем по мокрому лбу. – Надо изживать из себя страсти, а не порождать их. С такими грехами тебе верный путь в ад. Поэтому тебя бесы и преследуют!
Степан вдруг разревелся и упал на колени перед своим странным гостем. Было видно, что он в крайнем отчаянии и не может взять себя в руки. От того, что псевдопоп пытается впечатлить его высокопарными фразами и жестами, ему становилось только хуже. А в том, что на крыльце находится вовсе не служитель православной церкви, Александр даже не сомневался.
Во-первых, его лицо. Оно совершенно не походило на человеческое. Нос напоминал больше клюв. Во рту проглядывался ряд мелких зубов, как у дельфина. А глаза и вовсе оказались полностью чёрными, вдобавок неестественно большими.
Во-вторых, его поведение не шло ни в какие рамки элементарной православной этики. Он стучал Степана по лбу, называл «дуралеем», обвинял, угрожал и упоминал имя Бога «всуе». Конечно, встречались современные священники, плохо знающие культуру общения с прихожанами. Но не до такой же степени!
В-третьих, он упомянул про какую-то инокиню, которую обещал оставить Степану на всю ночь. Что могла делать монахиня в полночь в пригороде Москвы? Разве инокиням положено сопровождать священника-мужчину в коттеджный посёлок, а тем более оставаться здесь наедине с незнакомым человеком на ночные молитвы?
По всему этому было ясно, что экстрасенса посетили очередные агенты под прикрытием. Вот только на кого они работали: на бесов или на иную нечисть?..
Не успев поразмыслить над собственными вопросами, Молохов был вынужден поглубже спрятаться в снег. По заметённой тропинке двигалась фигура в длиннополом чёрном одеянии. Она несла металлический чемодан, в котором что-то позвякивало. Видимо, девица ходила за какими-то инструментами к машине. И как Александр с Дивеллонтом не увидели её, когда несколько минут назад изучали ночную улицу!
Едва добравшись до света, «инокиня» продемонстрировала другую свою особенность. Её лицо вдруг заискрилось золотом, причём в самом буквальном смысле. Это нельзя списать на мокрую физиономию. Это не был эксклюзивный макияж или маска. Монахиня действительно обладала золотистым лицом, хотя и не излучающим никакой радости. Она поравнялась со «священником» и брезгливо уставилась на Степана. Тот продолжал сидеть на коленях в своей домашней одежде, хотя мороз лишь усиливался.