Лаксены. Начало (сборник) - стр. 13
Неожиданно я обнаружила, что мы обе дергаем сорняки с такой силой, точно хотим выместить всю накопившуюся злость. Видимо, у Ди тоже скопилось немало обид и раздражения на братца. Даже неудивительно.
– Да, прощай мой маникюр, – проговорила Ди чуть позже, посмотрев на свои руки.
Я усмехнулась:
– Говорила тебе, надень перчатки.
– Ты тоже не надела.
Я поморщилась, подняв перепачканные грязью ладони:
– А я вообще маникюр делать не привыкла.
Ди пожала плечами и взялась за грабли. В длинной юбке и узких сандалетах она выглядела весьма забавно – точно модель на демонстрации новой коллекции садовой моды.
– Слушай, а это прикольно, – кивнула она, активно орудуя садоводческим орудием.
– Лучше шопинга? – засмеялась я.
В задумчивости она потерла нос:
– Конечно. Хорошо успокаивает.
– Точно. Я вообще ни о чем не думаю, когда этим занимаюсь.
– В том-то и дело. – Она уже выгребала прошлогодние листья из клумбы. – Ты любишь возиться с землей, чтобы ни о чем не думать?
Присев, я вскрыла пакет с грунтом. Я не знала, как ответить на этот вопрос.
– Папа… он очень это любил. Под его руками любая зелень расцветала. В нашей старой квартире не было ни клочка земли, зато был балкон. И мы с ним такой сад там устроили!..
– Что случилось с твоим отцом? Твои родители развелись?
Я стиснула зубы. Никогда и ни с кем я не говорила о нем. Он был очень хорошим человеком и лучшим в мире отцом. И совсем не заслужил того, что с ним случилось.
Ди притихла.
– Извини. Это не мое дело.
– Нет. Все нормально.
Я встала, отряхнув грязь с рубашки, и заметила, как она ставит грабли у крыльца. Но рука ее вдруг показалась мне такой прозрачной, что я видела белые перила сквозь нее. Я поморгала – и все снова встало на свои места.
– Кэти? Ты в порядке?
Мое сердце колотилось. Я посмотрела на ее лицо, потом на руку. Рука как рука. Обычная. Идеальная.
– В порядке, – кивнула я. – Он… отец заболел. Рак. Последняя стадия опухоли мозга. У него были головные боли, видения.
Я нервно сглотнула и отвела глаза. Такие же видения, как у меня сейчас?
– Он никогда ничем не болел, пока ему не поставили этот диагноз. Химиотерапия, облучение – ничего не помогло. Через два месяца он умер.
– О, господи, Кэти, мне так жаль, – проговорила она мягко. Лицо ее побледнело. – Это ужасно.
– Да ладно. Все нормально. – Я выдавила фальшивую улыбку. – Это случилось почти три года назад. Потому-то мама и решила переехать сюда. Начать все заново и все такое.
В ярком солнечном свете глаза Ди блестели.
– Понимаю. Когда теряешь кого-то, время совсем не лечит.
– Не лечит.
Мне показалась, что Ди действительно понимает меня, но, прежде чем я успела приступить к расспросам, дверь ее дома распахнулась. Внутри меня все сжалось.